— Ну, иди сюда! — скомандовал Тэмучжин.
Намереваясь в ярости своей одним ударом снести Тэмучжину голову, Палиак с ревом бросился вперед. Тэмучжин сделал шаг влево, быстро резанув Палиака по груди. В боку у того открылась рана, но он словно бы ничего и не заметил. Меч повернулся в воздухе с ошеломляющей скоростью, и Тэмучжин был вынужден отбить удар. Какое-то мгновение они боролись лицом к лицу, но затем Палиак ударом свободной руки отшвырнул Тэмучжина. В это мгновение Тэмучжин ударил мечом и рассек шею противника.
Сын Сансара пытался выхаркнуть кровь, забурлившую в горле. Меч Арслана выпал из его ладони, и он с чудовищной силой вцепился обеими руками в свою шею. Повернулся, словно чтобы уйти прочь, но упал лицом вперед и затих. Толпа вздохнула, и Тэмучжин смерил олхунутов холодным взглядом, ожидая, что сейчас его разорвут в клочья. Он увидел среди них и Коке с раскрытым от ужаса ртом. Тэмучжин встретился взглядом со своим двоюродным братом, и тот бросился бежать сквозь толпу.
Остальные олхунуты смотрели на него как бараны, и Тэмучжин ощутил, что его терпение иссякает. Он прошел мимо них к кухонному костру и выхватил из-под котла горящую головню. Повернувшись к воинам спиной, он с нескольких сторон коснулся ею ханской юрты, и стал мрачно глядеть, как занимается пламя, начинает лизать сухой войлок. Он будет хорошо гореть, и ханским телохранителям не будет позора — они не увидят своего мертвого хана.
— Оставьте нас теперь, — крикнул он толпе. — Работа для вас всегда найдется. На рассвете мы уходим. Готовьтесь.
Тэмучжин смотрел на людей гневным взглядом, и ошеломленная толпа начала расходиться, разбиваясь на группки, чтобы обсудить произошедшее. Они то и дело оглядывались на воинов у горящей юрты, а Тэмучжин не двигался с места, пока рядом не остались одни ближние воины Сансара.
Людей, отобранных Сансаром в личные телохранители, оказалось меньше, чем думал Тэмучжин. Олхунуты не воевали уже несколько поколений, и даже у Волков хана окружало гораздо больше вооруженных воинов. Но все равно они превосходили отряд Хачиуна, и когда олхунуты и чужаки оказались наедине, в воздухе повисла напряженность.
— Я не стану беспокоить жен и младших детей Сансара до утра, — объявил Тэмучжин. — Пусть достойно оплачут его. От моей руки они не пострадают, я не брошу их умирать, как некогда бросили меня.
Один воин одобрительно кивнул. История сыновей и жены Есугэя была известна всем. Она разошлась по племенам и стала сказкой в устах сказителей, как и тысячи других историй и легенд.
— Будьте гостями у моего костра, — пригласил воинов Тэмучжин. Он говорил так, словно никто не посмел бы ему отказать. Возможно, поэтому протестов никаких и не было. Он не понимал, почему так вышло, да и не думал об этом. Его охватила непомерная усталость, и вдруг он почувствовал такой голод и жажду, что едва мог говорить. — Пусть нам принесут поесть, а мы будем обсуждать дела войны, — велел он. — Мне нужны сообразительные люди, чтобы стать начальниками отрядов, а я пока не знаю, кто из вас способен быть предводителем, а кого надо вести.