Временами она как будто пробуждалась и тогда слышала свое хриплое, прерывистое дыхание и неровные скачки сердца. Слышала, как шумит кровь в ее венах. Несколько раз до нее доносились собственные сладострастные и нетерпеливые стоны, все чаще прорывавшиеся из груди. И где-то глубоко внутри, внизу даже появилась боль от затянувшейся прелюдии и неудовлетворенности желаний.
Еще немного, и ей не устоять. Да и сопротивляться совершенно не хочется. Даже символически…
Однако в какой-то из этих моментов прояснения сознания у нее вдруг мелькнула мысль о том, что все идет как-то слишком быстро. Еще не время. Надо созреть. Все слишком быстро и просто. Чего-то не хватает… Она еще не могла точно понять, а тем более как-то словесно выразить и описать это интуитивное нечто. Даже самой себе, не говоря уже о партнере. Она понимала только, что это нарастающее безумие надо остановить. Срочно, сейчас же. Иначе будет поздно что-то изменить. Лучше прерваться сейчас, хотя бы на короткое время, остыть и спокойно подумать. А потом все решить. Вначале самой. Что она хочет вообще, и от него в частности. Помимо занятий творчеством, естественно.
Но как остановить этого раскаленного, обезумевшего, пылающего от страсти мужчину? Почти достигнувшего той точки, откуда уже нет возврата. Попытаться что-то ему сейчас объяснять просто глупо. Да он и не услышит. Как распаленный лось во время гона, как тетерев, глохнущий во время токования. Ей все равно не пробиться к его разуму. В нем сейчас преобладает животное Начало. Дикие инстинкты — враги интеллекта и здравого смысла. Поэтому она просто, без объяснений отстранилась. Даже слегка оттолкнула его руками. Не резко, но твердо. Именно в тот момент, когда он готов был вновь подхватить ее на руки и отнести обратно на постель, она нашла в себе силы, чтобы разорвать их объятия и вырваться из плена страсти. Сумела обуздать свои чувства, рискуя вызвать недоумение, обиду и недовольство в мужчине.
— Простите, Ференц, но я все же вначале должна добраться до ванной. Хотя бы с точки зрения простой гигиены.
В ее голосе прозвучало что-то похожее на насмешку. Совершенно непроизвольно и непонятно почему. Зря, конечно. Над сексуально взвинченным самцом с горящими от вожделения глазами нельзя насмехаться.
Он стоял перед ней, тяжело дыша, пребывая в какой-то прострации и растерянности. Никак не мог уразуметь, что случилось. То ли она кокетничает, и надо усилить натиск? То ли он что-то сделал не так? То ли вообще выбрал не тот день и час? А вдруг у нее сейчас «красные дни»? Или планеты сошлись неудачно?