Кристель вскоре бросила пустые попытки наладить беседу, решив пустить процесс общения на самотек. В конце перерыва Ференц сообщил, что ему придется еще некоторое время поработать, а она может располагать оставшимся временем по своему желанию. Пойти полежать и почитать у себя в комнате или прогуляться по двору. Если захочет есть, то найти Рози несложно. Обычно она обитает где-то поблизости от столовой и приготовит Кристель что-нибудь.
И они вновь вернулись к своим занятиям.
Час спустя Кристель незаметно задремала, утомившись от непрерывного разглядывания мэтра. Видимо, она проспала довольно долго и с комфортом. Во всяком случае, при пробуждении выяснилось, что за стеклом потолка уже стемнело, что на темно-бархатном небе взошла луна, а на столе горят свечи в бронзовых подсвечниках. Ее ноги были укрыты клетчатым шотландским пледом, а голова покоилась на длинном валике с кисточками по бокам. Тепло и уютно.
Ференц сидел в кресле, придвинув его поближе к дивану, и разглядывал ее. Как долго он любовался ею, трудно сказать. Видимо, именно его пристальный взгляд ее и разбудил.
Некоторое время они смотрели друг другу прямо в глаза, откровенно и выразительно, как будто считывая сокровенные мысли. Потом Кристель немного подвинулась к спинке дивана, повернувшись на бок, и приглашающим жестом откинула прикрывавший бедра угол пледа.
Ференц понял намек без слов. Он не заставил себя просить и вытянулся во весь свой немалый рост рядом с нею. Левая рука уверенно скользнула ей под голову, а правая не менее уверенно легла ей на бедро. Она сама прижалась к нему всей грудью, пытаясь подавить этим смелым движением легкую дрожь нарастающего страха и чувство неуверенности, просыпающиеся иногда в присутствии этого мужчины. В предчувствии возможной физической близости с ним. В ней сразу появлялось какое-то раздвоение в этот момент.
Кристель всегда была очень смелой в своих эротических фантазиях и весьма застенчивой и скованной в их практическом воплощении. Да, собственно, где и с кем их было воплощать? В ее предшествующей семейной жизни для всяких «пошлостей», как брезгливо говорил об этом бывший муж, места не было. За семь лет замужества она разучилась даже кокетничать с мужчинами. Конечно, порой она давала волю своему воображению. Оно в какой-то степени скрашивало ее тоскливые будни. Тем оно и прекрасно, что в нем можно укрыться от любых невзгод, можно устремиться в любые дали, можно утонуть в безбрежных глубинах грехопадения, а потом уверенно вынырнуть наружу без видимых повреждений на теле и в душе. Можно поставить себя в самые немыслимые ситуации и прикинуть, что ты почувствуешь, если с тобой именно это произойдет. Можно сопоставить несопоставимое, побывать в постели с кем угодно и проделать с ним все, что угодно. Или даже с ними, ибо в своих фантазиях она иногда задумывалась и над проблемой группового общения, хотя обычно на этом месте срабатывал защитный механизм, своеобразная автоматическая система мыслеблокировки, заложенная в нее на генетическом уровне.