…Тушин не дернулся в сторону, не присел, а только предостерегающе поднял вверх руку. Затем повернулся, покосился на мою напряженно застывшую персону и постучал по запястью левой руки – сигнал, определенный мной как вызов командира – вместо более привычного шлепания по погону.
«Понял», – я небрежно кивнул и, обогнув пулеметчика, поспешил вперед к вызывавшему меня Прищепе. Мыслей типа «что стряслось, что случилось» не было. Потребовался – значит, надо.
– Чи, – выйдя из-за кустов, я остановился и окликнул всматривающегося в даль Александра. Он повернулся в мою сторону и молча указал себе за спину – причина его вызова была мне уже ясна. Восточная сторона хребта, с которого мы спускались, совершенно неожиданно срывалась в довольно крутой обрыв, тянувшийся и вправо и влево настолько, насколько хватало глаз.
– Вот. – Ствол автомата качнулся из стороны в сторону.
– Вижу. – Я медленно переваривал увиденное. Конечно, можно было продолжить движение по хребту, но имело ли это смысл? Я сделал пару шагов назад.
– Ляпин, веревки! – Боец дал понять, что понял, и скрылся в листве. Вернулся он несколькими минутами позже с большим мотком веревки, взятой во второй тройке.
– А обвязки?
Боец растерянно моргнул, а я махнул рукой.
– Бог с ними… Прищепа! – позвав Александра, я принялся быстро разматывать принесенный моток, ровными рядами укладывая на землю распутываемый фал.
– Держи! – Закончив с разматыванием, я протянул оставшийся в руке веревочный конец подошедшему Григорию Ляпину и еще раз взглянул в сторону обрыва. Он все-таки был не настолько крут, как показалось в самом начале, так что по нему вполне можно было спускаться, используя веревку лишь как дополнительную опору. – Саша, – снова позвал я уже начавшего обвязывать себя Прищепу. – Привяжешься, вокруг вон того дерева обойди. – И показав на стоявший в метре от обрыва изогнутый ствол бука, я принялся проверять надежность завязанного бойцом обвязочного узла.
– Порядок! – сообщил я и как напутствие проговорил: – Не спеши. Тушин к обрыву – низину на прицел. Ляпин, на страховке.
Тот кивнул и, перехватив тянувшийся за Прищепой фал, стал потихоньку стравливать его вслед за медленно опускавшимся вниз Александром. Крученый капрон сразу же впиявился в темную кору дерева, оставляя в ней узкую, увлажнившуюся полосу. Я стоял рядом, готовый в любой момент, случись что непредвиденное, ухватить лежавшую на земле часть веревки, но пока Илья неплохо управлялся и сам. Упершись ногами в землю, он потихонечку стравливал веревку вниз. Наконец веревка прослабла, я шагнул было к обрыву, чтобы убедиться в благополучном спуске, но этого не потребовалось. Наблюдавший за низиной Тушин, наверное, краем глаза заметив мое движение, поднял левую руку с оттопыренным вверх большим пальцем: «Все нормально». Веревка тут же поползла вверх. По слегка взгрустнувшему лицу Григория Ляпина я понял, что, несмотря на то что спускался Прищепа на ногах, вес страхующему все же приходилось удерживать порядочный. Трение о ствол бука оказалось не таким, как я рассчитывал, фал скользил по его ровной коре, не встречая особого сопротивления. Да уж, бук – это отнюдь не наш шершавый дуб.