— И ты хочешь, чтобы я так подло обманула щедрого и великодушного человека! — вспыхнула Магда.
Леди Гонгрейл начала плакать.
— Ради меня, умоляю, Магда! Заключи с сэром Адамом сделку. Попроси, чтобы он оставил меня в покое и позволил вести более сносную жизнь. В обмен на те богатства, которые принесет ему твой брак…
Магда подошла к окну. Два черных дрозда скакали по плотному насту белоснежного снега. На дворе стоял ослепительный зимний день. Она томилась по свежему воздуху, по солнцу и ненавидела эту затхлую комнату и ложь, которая со всех сторон окружала ее. Подстрекаемая и изводимая матерью и отчимом девушка чувствовала душевное опустошение и слабость. В глубине сердца она знала, что очень хочет согласиться на то, к чему ее подбивают. Хочет иметь собственный прекрасный дом и забыть про унижения и одиночество. И вместе с тем образ Эсмонда Морнбери вставал в ее сознании в романтическом свете, и она все не могла решиться сыграть с этим молодым человеком столь подлую шутку. Для нее он остался великим влюбленным, скорбящим по потерянной любимой. Она никогда не слышала о другом Эсмонде: столичном повесе, безжалостном дуэлянте, надменном аристократе, азартном игроке. Все это тоже был граф Морнбери, но Магда не знала его таким.
Магда еще раз попыталась обратиться к матери.
— Мадам, вы только представьте, каково будет мое положение, если графу понравится ваш портрет и он обручится со мной заочно, а затем увидит мое лицо… Да, скорее всего он женится на мне и после этого, но только потому что он будет вынужден сделать это, как благородный человек. Подумайте о том, как я буду себя чувствовать в ту минуту!
Тамми, цокая языком, бросилась к кровати больной и склонилась над леди Конгрейл.
— Тише! Вы убьете бедную леди, — проговорила она. — Настоящая дочь должна хоть немного пожалеть ту, что выносила и родила ее в страшных муках. Вы должны выполнить свой долг! — Она приложила ко лбу леди Конгрейл примочку с уксусом и продолжала жаловаться.
Эта болтовня еще больше смутила Магду. Она с ужасом и дрожью вспомнила вчерашние роды. Действительно, несчастная женщина, которая лежала сейчас в постели, заслуживала по крайней мере жалость. Магде не хотелось благодарить мать за то, что она произвела ее на свет, ибо была бесконечно несчастлива.
Девушка попыталась утешить хныкающую больную заверениями о том, что она еще раз все тщательно обдумает, и торопливо выбежала из комнаты, будучи более не в силах переносить тягостную атмосферу.
Тревога и изнеможение полностью овладели девушкой, когда она наконец поднялась в свою чердачную комнату с позволения жестокого отчима, разрешившего ей идти спать.