– Мне очень жаль, сталкер. – На плечо легла рука Барахольщика. – Это, должно быть...
– Мой сын, – не своим голосом произнес наемник. – Позаботься о теле, мортус. Я вернусь за прахом.
Тот коротко кивнул и бесшумно отошел назад, в тень.
Таран еще долго оставался недвижим, баюкая в ладонях окоченевшую детскую кисть, словно пытался отогреть ее, вдохнуть в неподвижное тельце хоть каплю жизни. Перед глазами яркими вспышками проносились фрагменты из прошлого. Глеб на платформе Московской. Чумазый, в дырявых обносках. Тогда они встретились впервые... Глеб, уплетающий кашу из большой железной миски. Довольный, раскрасневшийся... Глеб с ножом в руках, бьющийся с молодым волком. Злой, решительный... Глеб с пистолетом, заслонивший собой корчившегося в приступе наставника... Глеб в воде, испуганный, с посиневшими от холода губами... Глеб у полосы прибоя. Счастливый, смеющийся... Глеб... Глеб... Глеб...
Картинки мелькали одна за другой. И с каждой из них, словно с фотографии, глазами, лучащимися энергией и несгибаемой волей, смотрел взлохмаченный курносый мальчишка. Такой разный. И такой живой...
Таран стиснул руками голову и зажмурился, открыв рот в немом крике. Могучая спина согнулась колесом. Рассудок вопил, не желая мириться с ублюдочной реальностью.
Прошло немало времени, прежде чем массивная фигура в комбезе зашевелилась, медленно распрямляясь. Стоявшие поодаль мортусы с интересом следили за тем, как бритоголовый сталкер поднялся с колен, прошелся вдоль распотрошенных мешков и со злостью пнул один из трупов. Тело бандита перевернулось, открывая взглядам крупную, с вензелями, букву «Б», вытатуированную на плече. Знак, печально известный многим, в том числе и наемнику. Из глубин памяти услужливо всплыл образ убитой горем женщины с «Фрунзенской».
«...Найди их. Найди и убей. Всех. Ты слышишь, сталкер? Убей их всех! Убей!»
До крови закусив губу, Таран сжал кулаки в бессильной злобе. Откликнись он тогда на мольбы о помощи, возможно, все бы сложилось по-другому...
Наемник засобирался. Перепаковал разгрузку, проверил магазины автомата. У него появилось не терпящее отлагательств дело. Дело, более важное, чем задание Совета. Встреча с безбожниками.
* * *
Сгорбившись у верстака с зажатой в тисках шестерней, преклонного возраста человек в промасленной робе ловко орудовал напильником и, как заведенный, снова и снова насвистывал незатейливую мелодию. Джазовый мотивчик звучал неестественно бодро и жизнерадостно, от чего пространство оборотного тупика теряло ауру заброшенного и опасного места. Единственная лампочка, запитанная от старого, в окиси, аккумулятора, освещала заваленное инструментами рабочее место. Остальная часть туннеля была скрыта во мраке – экономный обитатель сырой, закованной в тюбинги норы предпочитал не растрачивать электроэнергию попусту. Другой бы на его месте побоялся остаться наедине с чернильной темнотой и безмолвием туннеля, но механик давно привык к одиночеству. Да и чего пугаться во владениях мортусов? Здесь, в оборотном тупике за Волковской, старик чувствовал себя вполне комфортно под защитой этих чудаковатых молчунов-труповозов. Они обеспечивали механика всем необходимым – пищей, топливом, инструментами, а тот, в свою очередь, платил той же монетой, латая и поддерживая на ходу дряхлые дрезины.