Становилось жарко. На лбу и висках выступили мелкие, словно бисер, капельки пота. Легкая эйфория охватывала естество. Калейдоскоп фантастических цветовых гамм то сливался, то распадался на фрагменты. Возникла подспудная боязнь, что он упадет в этот водоворот форм и красок, и растворится в нем.
А что за сумасшедший мастер изготовил эти часы? Минутная стрелка — самая обыкновенная ложка, часовая — вилка, а секундная — волчком вертящийся столовый нож. Наверное, модный хронометр для гурманов. Но откуда он взялся в его особняке?!
Ба! Звучат божественные музыкальные композиции. Окружающие предметы начинают «дышать». Оживает буквально все.
Время замедляет бег и «растягивается» подобно ленте эспандера. По одной из «нитей» Хлоуп уплывает в иную вселенную. Два антипода — левое и правое полушария головного мозга — аннигилируют. Вспышка-а-а! В ее центре, будто в перископе подлодки, появляется «отпечаток» оставляемого им мира, — лицо Долка. Человека, которого он должен уничтожить.
Хлоуп истерически хохочет. Смех напоминает спазмы-конвульсии дыхательных движений хронического астматика.
…На следующее утро он с немалым удивлением обнаружил на столе исписанный лист. Что за чертовщина? Откуда ему взяться? Подошел к двери, подергал — на замке. Проверил окна — тоже на запорах. Ну, и стоеросовая башка! Нужно прочитать, что там написано. Тогда все станет ясно. По дороге к столу глотнул холодного сока — вчерашнее «путешествие» давало о себе знать.
Взял лист и вперился в него изумленными глазами. Текст представлял собой… стихотворение под названием «Стою на краю».
Вколовши «ширки», крою матом:
Откуда взялся сей перрон?!
Кровь из-под букс — томатом,
А я брезглив, я — гиперон.
Локомотив глядит так хмуро
И колесом о шпалу бьет.
А на пакгауз электронов фуру
Безумец-торий подает.
Короче, все вокруг — рутина,
Как залитый зрачок вином.
О, дайте каплю героина,
На бартер — Ньютона бином.
Улет. Полет. Ну, я даю!
Стою, как доза, на краю —
Псалом всем грешникам пою.
Микрон-другой — и я в раю!
Откуда сей опус?! Или… Не может быть! А вдруг — может?
Ну, конечно, кто еще мог стихотворение сочинить, кроме… него самого? Вон и ночью по телефону ответил в рифму. Да и почерк его, а не чужого дяди.
Ни фига себе! Ведь в школе он, весьма умеренно преуспевая в точных науках, в гуманитарных пас задних. И вдруг такое!!!
Но более серьезно в произошедшем совсем другое — он снова ровным счетом ни черта не помнил.