По крайней мере, ночь будет лучше, сказала Джейн самой себе. Из окна она могла видеть море, но теперь там была кромешная тьма, и только волны бились в тонкую белую полоску берега. Не было никакого шторма, который сотрясал бы дом сегодня вечером, никакого ветра, который мог бы раскачать старые балки настолько, что рухнули бы столбы. Когда Джейн разделась и растянулась на большой кровати, она подумала об Аманте. Женщина была так категорична в том утверждении, что не было никакого зверя, обрушившего столб. Возможно, она обладала какой-то народной мудростью, которая, без сомнения, имела мало оснований. Джейн потянулась и с полуулыбкой повернулась на бок. На столе лежало письмо Теда — напоминание о том, почему она приехала сюда, — а море звучало мягко и отдаленно. Она лежала без сна, думая о том, о чем хотелось думать, пока ее не сморил сон и глаза ее не закрылись. Несколько поленьев, которые она положила в камин, сгорели, и комнату вместе со спящей девушкой накрыла ночь. Снаружи стояла мертвая тишина, будто возмещая ярость вчерашней ночи.
Уже в предрассветные часы, когда утру не терпелось прийти, Джейн открыла глаза и почувствовала, что ее тело покрылось холодной влажной испариной. Что-то заставило ее проснуться, как и прошлой ночью, и она тотчас же села на кровати Комната, казалось, была залита странным красноватым светом, но, когда Джейн вскочила с кровати, он тут же исчез, и она осталась в полнейшей темноте. Но в окно она увидела его, теперь уже вдалеке, и поспешила к окну, чтобы всмотреться повнимательнее. Там, через необъятную темноту моря, медленно двигался красноватый свет. Это мог быть корабль, подумала девушка, но она нахмурилась, когда всмотрелась в этот свет. По цвету он был похож на огонь, по со странным, потусторонним оттенком, и раскален больше, чем обычное пламя. Он двигался медленно, справа налево, примерно в трех милях отсюда, оценила она. Она прильнула к окну, не обращая внимания на холод стекла, проникающий сквозь ночную рубашку. Красноватое зарево медленно двигалось, пока с поразительной быстротой вдруг не исчезло. Осталась только неподвижная чернота, и Джейн стояла у окна, ожидая, не появится ли оно снова. Наконец она отвернулась и снова легла в кровать. Это было жуткое зрелище, и она почувствовала, что дрожит. Возможно, от холодного окна, сказала она самой себе и, натянув одеяло, почувствовала себя теплее. Она снова уснула, не переставая думать о странном красноватом огне, блуждающем по ночному морю.
Когда она проснулась, утреннее солнце освещало комнату ярким желтым светом, и она бросилась к окну, стараясь разглядеть, нет ли там чернеющего корпуса корабля или эскадры кораблей, исследующих прибрежные воды. Но там было только море — сверкающая и искрящаяся голубизна. На том месте, где она видела то жутковатое зарево, она увидела смутные очертания острова. Но огонь (если это был огонь) горел не на острове. Он определенно двигался по воде, и теперь, в свете яркого чистого утра, она задумалась о том, не приснилось ли ей все это. Был прекрасный ясный день, и Джейн торопливо надела темно-синие джинсы и кремовую блузу. Она пойдет на край моря, заберется на плоскую скалу и позволит своим мыслям блуждать в голове и разберется в них, обдумывая одну за другой. Выйдя в коридор, она услышала Аманту на кухне, и пошла на запах жареного бекона и кофе.