— Хорошо, но здесь пишут не только обо мне, но и о тебе. Как им удалось установить связь?
— Похоже, за мной проследили. — Он виновато развел руками. — Ты же понимаешь, у каждого свой хлеб. Их хлеб — сенсации. Помнишь нашу последнюю встречу в баре «У Керри»? Какой-то репортеришко сделал несколько весьма пикантных фотографий.
— Зачем ты позвонил моей матери?
Ну вот, значит, Джулия Мелроуз поступила именно так, как он и предполагал.
— Твои родители должны знать, что об их дочери есть кому позаботиться. Мы замечательно поговорили. Нашли общий язык. Теперь они, по крайней мере, будут спать спокойно.
— Ты представил все так, будто наша свадьба дело решенное.
— А разве нет? — Мигель скользнул взглядом по ее заметно расплывшейся фигуре. — Прошлой ночью у нас получилось совсем даже неплохо, верно?
Карина почувствовала, как предательская краска смущения расползается по щекам, и отвернулась.
— Секс — это еще не все.
— Согласен, — легко согласился Мигель, — но начало хорошее. — Он опустился на диван и погладил ее по животу. — Кроме того, нам ведь нужно думать теперь и о нем. Ты же не станешь отрицать, что ребенку лучше расти с двумя родителями, чем с одним.
Кто же станет с этим спорить, устало подумала Карина. Проблема заключалась в том, что она больше не могла верить Мигелю. Кто знает, нет ли у него некоего скрытого мотива так торопиться с браком.
— Боишься, что я откажу тебе в доступе к ребенку? Думаешь, если мы будем женаты, то ты сможешь играть в жизни малыша более значительную роль?
— Конечно. Но я женюсь на тебе не только поэтому.
— Тогда почему же?
— В наших отношениях всегда было что-то особенное. Я хочу, чтобы это вернулось.
— Невозможно.
— В жизни возможно все.
Да, раньше она тоже так считала. Рядом с таким мужчиной, как Мигель Гомес, возможным казалось все. К сожалению, реальность быстро рассеивает иллюзии.
— Не знаю, — неуверенно пробормотала Карина, остро осознавая, что ее желания вступают в противоречие с доводами рассудка. Тот, кто открывает сердце для любви, рискует получить смертельную рану.
— Твоя мать очень огорчится, если наш брак сорвется. Ты ведь не хочешь этого?
Карина усмехнулась — уж она-то знала это лучше многих.
— Чувства моей матери не определяют мою жизнь.
Мигель скептически вскинул бровь.
— Тем не менее ты на протяжении двух или трех лет старательно пряталась под маской и вела двойную жизнь, оберегая как раз чувства своих родителей. Или я не прав? Назовешь другую причину?
— Лучше жить под маской Рины Роуз, чем стать Кариной Гомес.
Она сама не знала, зачем сказала это. Может быть, в отместку за то, как он поступил с ней? Как бы то ни было, едва произнеся резкие слова, Карина тут же пожалела о своей несдержанности.