— Надеюсь, вы не попали в беду? Может быть, нужна моя помощь?
— Нет, я-то не попал в беду, — усмехнулся капрал Уитком. — А вот вы попали. Они собираются прищемить вам хвост за то, что вы ставили подпись Вашингтона Ирвинга на письмах. Как вам это нравится?
— Я никогда не подписывался именем Вашингтона Ирвинга, — сказал капеллан.
— Ну мне-то можете не врать, — ответил капрал Уитком. — Передо мной можете не оправдываться.
— Но я вовсе не лгу.
— А мне все равно — врете вы или нет. Они собираются вас привлечь за перехват служебной переписки майора Майора. А там что ни бумажка, то секрет.
— Какая переписка? — жалобно спросил капеллан, начиная нервничать. — Я не видел никакой переписки майора Майора.
— Мне-то можете не врать, — ответил капрал Уитком.
— Но я вовсе не лгу, — запротестовал капеллан.
— Не пойму, почему вы кричите на меня? — с оскорбленным видом возразил капрал. Он отошел от стояка и погрозил капеллану пальцем: — Только что я оказал вам такую большую услугу, какую вам никто сроду не оказывал, а вы этого даже не цените. Этот контрразведчик десятки раз пытался донести на вас начальству, а какой-то госпитальный цензор вычеркивал из его доносов все подробности. Он лез из кожи вон, пытаясь упечь вас за решетку. А я взял да и начал ставить цензорский штамп на его письма, даже в них не заглядывая. Это создаст о вас очень хорошее впечатление в управлении контрразведки. Они там поймут, что мы нисколько не боимся, если вся правда о вас выплывет наружу.
Капеллан заерзал на стуле.
— Но ведь вы не имеете права цензуровать письма.
— Конечно, нет, — ответил капрал Уитком. — Только офицеры имеют право. Я цензурировал от вашего имени.
— Но я тоже не уполномочен проверять чужие письма.
— Я и это предусмотрел, — заверил его капрал Уитком.
— Я расписывался за вас чужим именем.
— Но ведь это подделка!
— Об этом тоже не беспокойтесь. Пожаловаться может только человек, чью подпись я подделал, а я, заботясь о ваших интересах, взял фамилию покойника. Я подписывался: «Вашингтон Ирвинг». — Капрал Уитком тщательно изучал выражение лица капеллана, отыскивая на нем признаки возмущения, и доверительно, но не без лукавства прошептал: — А ловко я все это устроил, правда?
— Не знаю, — промямлил капеллан. Голос его дрогнул а лицо искривила уродливая, страдальческая гримаса полнейшего недоумения. — Кажется, я ничего не понял из того, что вы мне говорили. Почему я должен произвести на них хорошее впечатление, если вы подписывались не моим именем, а Вашингтоном Ирвингом?
— Да потому, что они убеждены, что вы — это Вашингтон Ирвинг. Понимаете?