Эскадрилья подвергла доктора остракизму. Люди всячески оскверняли память покойного, ибо он дал повод полковнику Кэткарту увеличить норму боевых вылетов. Документы, свидетельствовавшие о факте его смерти, размножались, как насекомые: один документ подтверждался другим, не оставляя места никаким сомнениям. Доктору перестали выплачивать жалованье и сняли его с довольствия. Теперь он существовал только за счет благотворительности сержанта Таусера да Милоу, хотя оба они знали, что он погиб.
Полковник Кэткарт отказывался принимать доктора, а подполковник Корн сообщил майору Дэнби, что, если доктор Дейника посмеет появиться в штабе полка, он кремирует его на месте. Майор Дэнби сделал вывод, что штаб полка зол на всех военных врачей из-за доктора Стаббса — лохматого, брудастого, неряшливого человека, — врача из эскадрильи Данбэра. Стаббс сознательно, с явным вызовом заварил кашу, под разными предлогами освобождая от полетов тех, кто выполнил шестьдесят боевых заданий. Штаб полка с негодованием отверг решения Стаббса и приказал вернуть к исполнению боевых обязанностей обескураженных пилотов, бомбардиров, штурманов и стрелков. Боевой дух эскадрильи катастрофически падал, а Данбэр оказался под подозрением у начальства. В штабе полка были рады гибели доктора Дейники и не собирались просить ему замену.
При такой обстановке даже капеллан не мог вернуть доктора Дейнику в категорию живых. Вначале доктор был встревожен, но постепенно сдался и все больше и больше становился похож на больного грызуна. Мешочки под его глазами почернели и обвисли. Неприкаянный, словно привидение, слонялся он по лагерю. Даже капитан Флюм отпрянул от него, когда доктор, разыскав его в лесу, попросил о помощи. Жестокие Гэс и Уэс прогнали его из санчасти, даже не измерив ему температуры. И тогда, только тогда доктор Дейника наконец понял, что он — всамделишный мертвец и что, если он хочет спасти свою шкуру, нужно что-то срочно предпринять.
Кроме, как к жене, обращаться ему было не к кому. Он нацарапал ей пылкое послание, заклиная супругу обратить внимание военного министерства на его судьбу. Он умолял ее немедленно списаться с командиром полка полковником Кэткартом, чтобы получить от него заверение в том, что, вопреки ложным слухам, ее муж, доктор Дейника, жив и это именно он обращается к ней, а не труп и не самозванец. Миссис Дейника была потрясена, получив такое послание. Ее терзали угрызения совести, и она была почти готова поверить, что муж жив, но в тот же день пришло еще одно письмо — от самого полковника Кэткарта, командира полка, в котором служил ее супруг. Письмо начиналось следующими словами: