Когда же Глан наконец-то соизволил предстать пред светлы очи главы местной общины, тот первым делом предложил распить кувшинчик легкого фруктового вина. Охотник с удовольствием согласился. За столом завязалась непринужденная беседа. Поскольку скрывать молодому человеку было особенно нечего, он чистосердечно поведал старику о тех мытарствах, благодаря которым он оказался на Данисе и конкретно в Кайхат-Кахр.
— Как видишь, уважаемый Киледдон, — сказал он в завершении своего довольно длинного повествования, — я не вор, не душегуб, не бандит с большой дороги. Никогда никого не предавал, хотя меня предали все, кому не лень, даже те, кого я почитал как своих родителей. Впрочем, не все — несколько верных друзей, готовых рискнуть ради меня своими отчаянными головами, остались на Рагуне, но даже с их помощью мне не решить всех своих проблем. Это означает, что путь на Родину для меня заказан. Пожалуй, это и к лучшему: здесь я повстречал Марру, на Данисе меня никто не преследует, люди в Кайхат-Кахр душевные отзывчивые. Короче, вождь, мне тут нравится.
— А вообще, как ты намереваешься жить дальше?
— Разумеется, сидеть сложа руки на шее у жены и общины я не собираюсь. Мы с Шуршаком вполне способны заменить целую охотничью ватагу. Если потребуется, будем защищать деревню от нежити и прочих демонических тварей. Уверен, ты как человек мудрый уже оценил потенциал нашей парочки и лучше, чем кто бы то ни было знаешь, к какому делу нас приставить.
— М-м-да, — задумчиво пробормотал Киледдон, как будто уже прокручивал в голове различные варианты наиболее рационального использования пришельцев. — О том, как лихо твой муравей разделался с болотным драконом, мне доложили. То, что тебе удалось протопать по Грязной топи не один десяток верст, при этом остаться живым и здоровым, также говорит о многом. Молодец Сколван, что разыскал тебя, иначе ты бы мог набрести на какую-нибудь другую деревню и остаться там.
— И много здесь деревень, подобных вашей? — встрепенулся Глан.
— Мне известно о двух десятках поселений. Ближайшие: в двадцати пяти и семидесяти верстах южнее Кайхат-Кахр, третья расположена севернее в полусотне с небольшим верст. Время от времени наши парни отправляются туда на лодках за невестами, а молодые люди оттуда приплывают к нам, чтобы в свою очередь обзавестись второй половинкой. Иначе давно бы выродились.
— Неужели только невестами и обмениваетесь? — удивленно воскликнул юноша. — А как же насчет торговли, и культурного обмена?
— Видишь ли, Глан, наша деревня и все прочие окрестные поселения относительно молодые. Когда-то наши предки жили на южной оконечности материка. Старики рассказывают, там были деревни с населением более десятка тысяч человек. Но с некоторых пор туда зачастили какие-то люди на больших кораблях. Они отлавливали наших людей как диких животных, сотнями бросали в трюмы своих больших лодок и куда-то увозили. Мы пытались оказывать сопротивление, но у пришельцев были могучие колдуны, которым ничего не стоило сравнять с землей целый поселок или попросту приказать нашим воинам сложить оружие. Посчитав дальнейшее сопротивление бесполезным, наши пращуры бежали из тех благодатных мест и поселились на этом суровом берегу в непосредственной близости от Адовой Клоаки и исторгаемых ею полчищ нежити. Соседство, конечно, малоприятное, но сюда не лезут непрошеные гости.