Море расходилось все сильнее. Лодку стало швырять от одной волны к другой, но пока она не переворачивалась, хотя была наполовину залита. Сильвия сидела, вцепившись обеими руками в борта, и таким образом сохраняла хоть какое-то равновесие.
Кажется, она что-то слышала про то, что можно перевернуть лодку и дышать, потому что под нее…
В эту секунду еще одна волна, больше всех предыдущих, накрыла ее с головой, и все погрузилось во мрак.
Она очнулась от чего-то непонятного. Было мокро и холодно. Невыносимо холодно. Кажется, ее тело куда-то волокли. Она приоткрыла один глаз, но ничего не увидела, кроме железного клепаного пола, и решила закрыть его снова. Мокро и холодно. Снова качает волной, это она тонет. Это ее опять швыряет под лодку, а там — нет воздуха, и она все равно тонет. И какой-то голос. Он что-то говорит. Очень быстро и взволнованно. Между прочим, знакомый голос. Но чей?
Сильвия снова приоткрыла глаза. На этот раз оба. Ага. Она на яхте. На той самой ненавистной яхте, где Алекс…
— Алекс.
Она хотела добавить, что ненавидит его, но не смогла.
— Сильвия! Любимая моя!
— Алекс. — Челюсти свело судорогой.
— Да, это я! Я с тобой!.. Девочка моя… Очнись! Очнись ради бога!
Зачем, интересно, он так громко кричит, если ей мокро и холодно? Мокро и холодно.
— Сильвия!
Алекс прижимал ее к себе, целовал лицо, спутанные волосы, а море шумело, раскачивая яхту все сильнее.
Она ничего не понимала.
— Ты узнаешь меня? Ты слышишь меня? — Он взял ее на руки и унес в каюту, где на них тут же обрушилась тишина.
Через несколько минут, показавшихся ему бесконечными, Сильвия открыла глаза и, судя по выражению лица, смогла оценить обстановку.
— Алекс.
— Сильвия, я чуть не умер от страха! Что ты наделала? Девочка моя любимая… Как можно?! Разве я могу тебя потерять?!
— Какого черта… — выдавила, наконец, она и скрипнула зубами, потому что челюсти снова сомкнулись, на этот раз непонятно отчего, от холода или от злости.
— Это я! Это я, ты узнаешь меня? — Он снова начал покрывать поцелуями ее лицо. — Как же хорошо, что ты цела… любимая моя.
Сильвию начал бить озноб. Говорить было практически невозможно.
— Что. Ты. Здесь. Делаешь?
Он поднес бокал с коньяком к ее губам:
— Выпей. Так будет лучше.
Она сделала глоток, но жидкость только обожгла пищевод, а теплее не стало.
— Мы приплыли за тобой. Ник там, пытается управлять. Такой шторм! Ты — безумная, если умчалась так далеко, одна…
— Холодно.
— Холодно? Сейчас. Сейчас. Вот я дурак! Сразу надо было…
Алекс начал сдергивать с нее мокрую одежду, и Сильвия в бессильной злобе закрыла глаза. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, иначе влепила бы ему сейчас увесистую затрещину! Зачем он раздевает ее?