— Теперь ты — вдова и тебе некому будет подбросить ребенка, — серьезно сказал он, — так что мы должны предохраняться, предаваясь страсти.
О какой страсти он говорит? Голова Элли шла кругом. То, что сейчас происходит, Реми называет страстью?
Он подошел к циновке и опустился на колени, коснулся ладонью ее плеча, соска и живота, потом внутренней поверхности бедер.
Заметив возбуждение Элли, он удивленно и язвительно заявил:
— Несмотря ни на что, ты все еще хочешь меня. Что ж…
Реми не удосужился раздеться, а только расстегнул джинсы.
Надев презерватив, он опустился на Элли и быстро овладел ею, не одарив ни ласками, ни нежными словами.
Элли видела, что Реми даже не смотрит на ее лицо. Он двигался легко и быстро. Элли закрыла глаза, не в силах переносить подобное равнодушие с его стороны.
Реми не хотел даже взглянуть на нее, не желал улыбнуться, прошептать ласковое слово… Достигнув развязки, он быстро отстранился.
— Спасибо, — поблагодарил он сухо. — А ты по-прежнему сильно возбуждаешь меня, Элиз. У тебя прекрасная фигура. Трудно представить, что ты родила ребенка.
Элли медленно присела и протянула руку к халату. Она едва могла поверить в то, что произошло между ними. Ей казалось, что ее душа выжжена.
— Сожалею, но ты напрасно принесла себя в жертву, — продолжал Реми. — Твои прелести не помогли тебе добиться своего. Я по-прежнему хочу забрать у тебя своего сына.
Поднявшись на ноги, Реми застегнул джинсы. Элли запахнула халат, ощущая, как сильно дрожит, и стуча зубами. Когда Реми отвернулся, она тоже встала, подскочила к нему и схватила за руку.
— Реми, прошу. — В ее голосе слышался гнев. — Боже, если ты когда-либо любил меня…
Он отшатнулся и отбросил ее ладонь в сторону, будто давая понять, что все кончено.
— Ты заговорила о любви? — тихо спросил Реми. — Разве может человек любить того, кто однажды предал? Ты смогла бы любить предателя? — Он помедлил, потом равнодушно прибавил: — Мои адвокаты свяжутся с вами, мадам.
Элли стояла и молчала, провожая его взглядом. Она понимала, что надежды на возрождение прежних отношений не осталось.
Элли была настолько ошеломлена, что даже не могла плакать.
Налив немного геля для душа на ладонь, Элли принялась методично наносить его на кожу. Она задалась вопросом: удастся ли ей когда-либо снова ощутить себя любимой?
Реми использовал ее и глубоко ранил в самое сердце.
Он овладел ею быстро и как бы между прочим, будто демонстрируя, что хотя она и возбуждает его, но никогда не сможет рассчитывать на его чувства.
А чего еще она ожидала? Неужели Элли считала, что, отдавшись Реми, сможет изменить его решение или смягчить отношение к ней?