— Так вы неплохо знаете моих соплеменников? — от удивления у него поднялись брови.
— До двадцати лет я каждый год проводила каникулы в Алгарве, так что мне приходилось беседовать кое с кем из них. — Эшли рассмеялась.
— Вы разговаривали с ними на португальском?
— Sim.
— И все еще говорите на нем?
— Sim, — повторила она, — подзабыла, конечно.
Витор перешел на родной язык.
— Хотите вспомнить его?
Эшли кивнула. Ей нравился португальский язык, и она не отказалась бы освежить его в своей памяти.
— Sim рог favor, — с готовностью откликнулась она.
Они проговорили целую вечность, смешили друг друга, находили общие точки зрения, одним словом, наслаждались обществом друг друга, пока Витор не спохватился, что его ждут на треке.
Из окошка машины Эшли осматривала типичную сельскую местность, залитую лучами сентябрьского солнца. Через несколько минут они с Саймоном подъедут к дому Маргриды д'Аркош, и она опять встретится с Витором. С февраля, когда они болтали на португальском, она дважды виделась с ним. Первый раз — две недели спустя, когда Саймон снова пригласил ее на тренировочные заезды. Второй — в июле, во время розыгрыша в Англии «Гран-при». Обе встречи были краткими и проходили в присутствии посторонних.
Проходили месяцы, а она не забывала его. Напротив, не раз и не два Эшли вдруг отдавала себе отчет, что думает о внешности Витора, о его похожем на мурлыканье акценте, о первых минутах их знакомства. И с того момента, как Саймон сообщил ей о приглашении на ленч, адреналин пел в ее жилах. На ее лице появилась гримаса. Она вела себя как глупенькая школьница. Витору нравилось беседовать с ней, а в остальном она могла его совершенно не интересовать. Да и зачем, если у него была такая — по выражению Саймона — сногсшибательная девушка с копной каштановых волос, стройной фигуркой и оливкового цвета кожей? К тому же сверхпреданная. Вчера, когда они с Селештой вместе следили за розыгрышем «Гран-при» в Португалии, манекенщица жеманничала…
— Я обожаю Витора в его комбинезоне, — хихикнув, сказала она. — Говорят, если бы пламезамедлитель, которым они обрабатывают комбинезоны, расфасовывался в бутылки, он стал бы наипервейшим возбуждающим средством. — Глядя вниз, туда, где на старте стояла машина Витора, Селешта перестала хихикать и надула губы. — Как мне надоел его «пунктик» насчет моей работы. Я уже настроилась пойти к его матери на угощение, а он вдруг узнал, что у меня работа, и не позволил мне отложить ее.
Эшли вдруг сообразила, что дергает ремешок, обхватывающий на талии ее янтарного цвета шелковое платье. Чем ближе она подъезжала к дому Витора д'Аркоша, тем больше волновалась и тем сильнее желала, чтобы какая-либо причина помешала ей появиться там.