Роза даже вспотела от усилий, пока плела эту сказку. Как просто было бы, если она сразу не стала лгать или достаточно быстро сообразила, как отказаться от приглашения Алека. Хотя, разумеется, не все тут ложь, подумала она в свое оправдание. Ее единственное спасение в тот момент виделось ей в Найджеле, а остальная ее жизнь казалась погрязшей в смятении и хаосе. Она просто не могла заставить себя сжечь все мосты, искупив ложь своим признанием.
К счастью, Найджел поверил ее обману, хотя некоторые из уязвимых мест этой легенды, казалось, ускользнули от него. По тому, как он воспринял приглашение на обед, Роза поняла, что дело сделано, по крайней мере, на девяносто процентов, и вознамерилась остановиться на этой версии, рассказав ее при первой же возможности Расселу. Вполне естественно, что одним из главных препятствий, мешающих ей принять решение, был этот тип безумного художника, Поллок, которого Найджел представлял кем-то вроде Гогена наших дней, с его нездоровым интересом к личной жизни Розы. Та была явно в ужасе от этого мужика.
— Все, что ты скажешь, Роза, — утешил он. — Я вполне понимаю твое желание нащупать брод, так сказать. Если, — добавил он, словно доказывая, что осмыслил детали плана, — ты захочешь дать задний ход, то сможешь просто «разорвать помолвку», верно?
Испытав облегчение, Роза тепло обняла его и спешно отпустила, когда подумала, что он может неправильно истолковать этот жест.
Обман не сочетался с Розой. Она чувствовала себя из-за этого просто больной. В хорошенькую историю привела ее ложь! Надвигающаяся встреча Найджела с Алеком была самой неприятной ситуацией, в какую она себя ставила и которая, ввиду травм последних месяцев, была не простым делом. Однако в глубине души Роза неизбежно испытывала инстинктивную потребность поглядеть, как эти двое очень разных людей, столь важных для нее в разных отношениях, станут реагировать друг на друга. Любопытство Алека в отношении Найджела, которое, вне всяких сомнений, и заставило его сделать приглашение, было достаточно понятным, учитывая их прежнюю близость. Он испытывал просто-напросто циничный интерес к мужчине, который теперь, по его предположениям, делил с ней постель. Эгоистическое упражнение, имевшее целью изгнать гложущие сожаления, которые могли у него существовать после его собственного, такого потрясающего рыцарства.
Горькая оценка Розой всей этой ситуации могла быть подтверждена лишь умышленным нарушением прощального напутствия Алека ей о том, чтобы она отдала себя только тому мужчине, в которого влюбится. Это было пустой проповедью, если учесть, что Алек, казалось, был уверен, что сам он не обязан любить кого-то. Какое же право он имел тогда диктовать условия ей.