— В самом деле? — вмешался Алек с преувеличенным интересом. — Скажите, а какова в эти дни ситуация с закладными? Я страшно отстал от всего. Еще шерри?
Найджел снова клюнул на наживку. Ипотеку он знал вдоль и поперек и стал рассказывать немного длинно о процентных ставках, о действиях банка против строительных компаний, аномалиях в системе налоговых льгот, о политике вкладов и ее за и против. Алек кивал с преувеличенной заинтересованностью, а Роза прилагала все силы, чтобы сдержать поднимавшуюся в ней волну замешательства. Она хорошо знала, к чему клонит Алек.
Ободренный своим успешным монологом, Найджел, казалось, снова обрел пошатнувшуюся уверенность в себе. Когда они сели за стол, чтобы отведать суп из омаров, он перешел в атаку.
— Вероятно, это занятный способ существования, — заметил он довольно снисходительно, — я имею в виду, быть художником.
— Очень веселый, — подтвердил любезно Алек. — Ты не согласна, Роза.
— Все, конечно… по-другому, я полагаю, — Роза запуталась в словах, едва не поперхнувшись супом. — Не удивительно, — добавила она ехидно, — что художники имеют склонность презирать простых смертных.
— И правда, мы невыносимая публика, — кивнул Алек, оживляясь. — Рабы нашего эгоцентризма, деструктивные элементы общества, оплачиваемые налогоплательщиками, не желающие даже мыться, когда находятся в творческих муках. Как-то раз, Найджел, во время особенно долгой творческой фазы я обнаружил к своему изумлению, что у меня в шевелюре угнездился голубь. Впоследствии оказавшийся, впрочем, достаточно вкусным. Нет, я должен признать, — продолжал он мрачно, — что наш имидж в обществе, хотя и не делающий нам чести, является, увы, прискорбно точным. Тотальная дегенерация нашей нравственности, к примеру.
Это неслыханно, — кипела от злости Роза. Найджел глядел на Алека, как на сумасшедшего, и его рот открылся, как у рыбы.
— У Алека немного оригинальное чувство юмора, — вмешалась Роза. — Я должна была предупредить тебя, дорогой, чтобы ты не верил ни единому его слову.
— О, я понимаю, — неуверенно пробормотал Найджел, когда Роза выдавила из себя короткий смешок. Ее разгневанный взор обратился к Алеку. Тот подмигнул ей как ни в чем не бывало.
Чтобы удержать Алека от дальнейшего развенчивания популярных предрассудков насчет художников, Роза обрела голос и постаралась направить беседу по привычным каналам, в то время как за супом последовал палтус, а за палтусом оленина. Но все ее старания оказались напрасными. Алек был просто невозможен. Если он не заставлял Найджела бесконечно разглагольствовать насчет долей и акций, то терзал Розу, делая глубокомысленные и интеллектуальные замечания по поводу несуществующих художников с абсурдными именами, а также вымышленных высокоинтеллектуальных выставок в придуманных галереях. Весь вечер был, с точки зрения Розы, настоящей катастрофой, как и планировал Алек.