Господи… еще немного, и он кончит. Как тогда в ванной, когда она помогала ему рукой. Только сейчас это гораздо круче. Дико и неудержимо.
— Матерь божия! — завопил он.
Ослепнув от напряжения и обливаясь потом, Зет вколачивал себя в женское тело. Аромат собственника обжигал ноздри. Вдруг Белла выкрикнула его имя и замерла. Ее внутренние мышцы судорожно сократились, сжимая его плоть…
«Господи, только не это…»
Он попытался выйти, но оргазм ударил сзади, пройдя сквозь позвоночник и пронизав затылок. Зет почувствовал, как выстрелами он разряжается в ее тело. Эта чертова очередь казалась бесконечной. Он кончал могучими волнами, разливаясь в ней, наполняя ее до краев. И никакие силы не могли остановить это извержение.
Когда последняя дрожь утихла, Зет поднял голову. Белла лежала, закрыв глаза. Ее дыхание успокоилось, гримаса боли исчезла.
Скользнув руками по его спине, девушка обняла его за плечи и со вздохом уткнулась носом в бицепс. В комнате и в ее теле было так тихо, что Зетисту стало не по себе. Равно как и от осознания факта, что он кончил не от боли, а оттого, что с Беллой ему было… хорошо.
Хорошо? Нет, это слабо сказано. Рядом с ней он почувствовал себя живым. Пробужденным.
Зет пригладил ей волосы, разметавшиеся по подушке. В душе и теле не было боли. Только удовольствие. Чудо…
Но вдруг он почувствовал влагу в месте соединения их тел.
Зетиста передернуло от желания вскочить и отмыть Беллу от этой скверны. Поднявшись с кровати, он отправился в ванную за мокрой салфеткой. Когда вернулся обратно, Белла уже беспокойно ерзала: близился новый приступ. Опустив голову, Зет смотрел, как его тело откликается на зов. Штуковина, висящая внизу живота, увеличивалась в размерах и поднимала голову.
— Зетист… — простонала Белла. — Опять начинается.
Отложив салфетку, он пристроился сверху, но прежде, чем войти в ее тело, заглянул в остекленевшие от боли глаза — и почувствовал угрызения совести. Как можно продолжать, зная, чем все это кончится? Эта дрянь опять попадет в ее прекрасное тело, испачкает нежную кожу, бедра и…
— Давай вколю тебе морфий, — предложил он. — Это снимет боль, и тебе не придется терпеть меня внутри. Я могу помочь, не причинив вреда.
Он смотрел на нее в ожидании ответа, разрываемый на части требованием женской природы и предрассудками своей убогой реальности.