Ему только предстоит стать мужчиной. Тор сказал, что это произойдет в двадцать пять. Поскорей бы прошли эти жалкие два года. Конечно, приятно осознавать, что тщедушное тело изменится, но так уже надоело ждать. Видеть в зеркале доходягу и носить шмотки детских размеров. Стыдно сказать: у него еще ни разу не было эрекции, даже во сне. И его ни разу не целовала женщина.
Короче, до настоящего мужика было еще далеко. А если вспомнить, что случилось год назад… Подумать только, прошел уже целый год. Джон вздрогнул, вспомнив грязную подворотню и верзилу с ножом. В тот день невинное детство ушло безвозвратно.
Прогнав усилием воли страшную картину, он напомнил себе, что обрел, наконец надежду. Его ждет превращение.
Мечты о новой жизни будоражили воображение. Джон вылез из постели и подошел к шкафу. Распахнув створки, он замер в ступоре. Чертова уйма одежды! Впервые в жизни приходится мучиться из-за проблемы выбора. Все эти штаны-рубашки-свитера. Все новое, пуговицы на местах, молнии не расходятся, ни дыр, ни пятнышка. Есть даже пара найковских кроссовок. Выбрав толстовку и штаны хаки, он быстро оделся. Сполоснул лицо, причесался и отправился на кухню. Пройдя анфиладу комнат, отделанных в современном стиле и украшенных антиквариатом эпохи Ренессанса, он замер у двери, из-за которой доносился приглушенный голос Уэлси.
— …скорее всего, дурной сон. Тор, он весь трясся от страха, но так и не сказал, что это было. Я не стала давить. Думаю, стоит показать его Хаверсу. Да… но сначала пусть познакомится с Рэтом. Да, милый, я тебя тоже люблю. Что? Господи, — ну конечно. Здорово, что он попал к нам в семью. Просто благословение Божье.
Джон привалился к стене и закрыл глаза. Смешно, но он испытывал те же чувства.
Наверное, прошло уже несколько часов, когда Беллу разбудил грохот отодвигаемой сетки. Сладковатая вонь лессера перебила тяжелый запах сырой земли.
— Привет, жена.
Постромки на теле натянулись и потащили ее наверх.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что парень на взводе. Он трясся от возбуждения и нервно улыбался. Значит, лучше его не дразнить.
Едва только Белла коснулась ногами пола, как он резко дернул веревку.
— Я сказал — привет!
— Здравствуй, Дэвид.
От удовольствия он прикрыл глаза.
— А у меня для тебя подарок.
Он расстегнул ремешки, опутывавшие ее тело, и подвел за руку к металлическому столу в центре комнаты. Когда на запястьях защелкнулись наручники, Белла поняла, что ночка еще не кончилась. В дневное время он так не усердствовал, зная, что при свете ей не сбежать.