Вот так страна! Какого ж я рожна Орал в стихах,
что я с народом дружен? Моя поэзия здесь больше не нужна, Да и, пожалуй, сам я
тоже здесь не нужен.
Современник С, А. Есенина, В. Шершеневич, вспоминал об этом периоде: "Когда нам пути отрезали, Есенин говорит: "Если Госиздат не дает нам печататься, давайте на стенах писать". Об эпизоде, когда Есенин с группой приятелей-поэтов, вооружившись краской и кистями ночью на стенах домов "давал" названия улицам в честь себя и своих друзей, в нашей литературе рассказывается как об очередной его хулиганской выходке. Мне же представляется это протестом против цензуры и действий властей по изменению исторических названий улиц и площадей Москвы на имена чуждых народу лиц. (Только за 1921-1922 годы в столице было переименовано около пятисот улиц и площадей.) Это было жуткое для творческих людей время. Не сделав карьеру в партии, армии или ГПУ, не сумев организовать собственное прибыльное дело, множество проходимцев и рвачей кинулось искать удачу в литературе и искусстве. Не имея элементарного таланта, плохо владея русским языком, они свою творческую беспомощность в искусстве прикрывали новыми авангардистскими формами. Их стихи с одинаковым успехом можно было читать с конца, а живописные картины смотреть перевернутыми. Именно эти люди, прикатившие после Февральской революции из-за границы, захватили все творческие союзы, редакции газет и журналов, издательства. В часы бессильной злобы, не зная, чем помочь себе и своему народу, Есенин писал:
Защити меня, влага нежная. Май мой синий, июнь голубой, Одолели нас люди заезжие. А своих не пускают домой.
Знаю, если не в далях чугунных, Кров чужой и сума на плечах, Только жаль тех дурашливых, юных, Что сгубили себя сгоряча.
Жаль. что кто-то нас смог рассеять И ничья непонятна вина. Ты Расея, моя Расея, Азиатская сторона.
(ЦГАЛИ, ф. 190, on. 1)
3 октября 1921 года Есенин встретил всемирно известную танцовщицу Айседору Дункан, которая приехала в Советскую Россию учить детей новому направлению в танцевальном искусстве. Сорокалетняя танцовщица полюбила поэта страстной, самозабвенной любовью. Они поженились. Дункан постаралась увезти Есенина за границу. Формально выезд Есенину был разрешен на три месяца для издания своих стихов. Пробыл он за границей более года. Дункан все делала, чтобы он не возвращался домой, но поэт тяжко тосковал вдали от Родины. "...Я увезла Есенина из России, где условия жизни пока еще трудные. Я хотела сохранить его для мира. Теперь он возвращается в Россию, чтобы спасти свой разум, так как без России он жить не может. Я знаю, что очень много сердец будут молиться, чтобы этот великий поэт был спасен для того, чтобы и дальше творить Красоту...",- писала она в газетах. Но Есенину решение вернуться давалось нелегко. "Тошно мне, законному сыну российскому, в своем государстве пасынком быть. Надоело мне это б... снисходительное отношение власть имущих, а еще тошнее переносить подхалимство своей же братии к ним. Не могу, ей-богу, не могу! Хоть караул кричи или бери нож да становись на большую дорогу". И все-таки он возвращался. Возвращался другим, каким его никто еще не знал. Он вез с собой поэму "Страна негодяев". Ее уже слышали, содержанием возмущались даже друзья: