Оглядевшись, вызываю командиров взводов. Вместе определяем, где установить пулеметы, ложные огневые точки и посты наблюдения. Решаем, какие части траншей необходимо срочно углубить. К каждому ходу сообщения от передовых окопов надо поставить по три человека с гранатами. Приказ четкий: малейшее подозрительное движение – забрасывайте гранатами все что видите. Или слышите. Объявляю дислокацию.
— Гийом, ты твердый парень, бери правый фланг. На твоем участке больше всего ходов сообщения, ради всего святого, не спускай с них глаз! — Он спокойно кивает, все понятно нет повода для беспокойства.
— Лефуле, забирай своих и марш на левое крыло! Помни, перед твоей позицией почти нет колючки! — В ответ звучит уставное «слушаюсь» с козырянием огромной крестьянской ладонью, размером с винтовочный приклад.
— Взвод Жерома и я будем в центре! Все, вперед, по местам!
В окопах движение. Взводы занимают позиции. Вдруг позади раздался грохот – заговорила артиллерия прикрытия. Почти все солдаты интуитивно присели, умирать никому не охота.
— За работу бездельники! – кричу я, — это палят свои! Быстрее, дьявол вас забери! — И впрямь сейчас на счету каждая минута. Долбим промерзлую землю, засыпаем ее в мешки и укладываем на наиболее поврежденные места. Снова долбим, опять засыпаем, вновь укладываем. И так без конца. Другие пытаются привести в порядок разбитые блиндажи и укрытия. Снег перестал идти и скоро над позициями появился аэроплан с черными крестами на крыльях. Принесла гада нелегкая! Это разведывательный аэроплан. Сам то он безобиден, а вот последствия его полета мы скоро почувствуем на своей шкуре. Этот летающий дьявол наведет на наши позиции артиллерийский огонь. Несколько человек стреляют в него, но безрезультатно. У меня сейчас одна просьба к Всевышнему, — время, время, совсем немного времени! Увы, на этот раз небеса менее благосклонны к нам. Разрывающий душу снарядный свист возвещает: боши снова начали обстрел. Боже, скорее убрать пулеметы и все в укрытия!
Блиндаж вздрогнул каждым своим бревном от первого разрыва. От грохота заложило уши, изо всех щелей взметнулась пыль. Сколько набилось сюда народу не знаю, но кашляют все. На линию наших окопов обрушился шквал огня. Беспрестанные разрывы, спереди, сзади, справа, слева, один за одним. И так без конца. В ушах звенит, как будто кто–то бьет у тебя в голове в огромный колокол. Пол под ногами просто ходит ходуном, от близких попаданий людей швыряет то на стены, то друг на друга. Страх не страх, а что–то хлеще того. Сердце стучит как паровозные колеса на полном ходу, все убыстряя свой бешеный ход с каждой минутой. Свиста летящих снарядов давно не слышишь, потерял им счет, равно как и потерял счет времени. Неясно даже сколько времени прошло с начала обстрела – то ли пятнадцать минут, то ли полтора часа. Потом успокаиваешься. Этот огонь не зависит от тебя. Нельзя повлиять на корректировку вражеских артиллеристов. Во всяком случае, я точно не могу сбить им прицел. Вдруг один угодил точно в линию рядом с нами. Тут же всех сбило с ног, побросало друг на друга как былинки. Пыль такая, что в шаге ничего нельзя увидеть. Люди то ли кашляют, то ли кричат, то ли еще чего. Ловлю себя на мысли – все таки блиндаж отличная штука! Всего то вырыт в земле да выложен бревнами. А сколько от него пользы! Вокруг снова, взрыв за взрывом. Чертовы боши неутомимо обрабатывают наши позиции, густо удобряют шрапнелью, щедро засыпают железом. И все для того, что бы перебить нас. Сидящих в этих траншеях, как крысы. Но никто еще не сумел на войне уничтожить окопных крыс, значит, может и мы уцелеем. Господи, неужели их снаряды никогда не закончатся? И вдруг так резко и внезапно – тишина…. Противный, комариный писк в ушах и тишина… Сообразить не могу секунд тридцать, что такое? Отхаркиваюсь и отплевываюсь от пыли… Наконец – дошло!