смерти.
Ветер трепал черные волосы Джуна, как будто передо мной стоял живой
человек. Полный эффект присутствия. «Это, чтобы ты понимала, что я
реален, а не просто плод твоего воображения», - говорил он мне. Правда, я
лично от этого казалась себе еще более сумасшедшей. Впрочем, если учесть
при каких обстоятельствах мы встретились, это не мудрено.
***
Мне не разрешали долго бывать на солнце. Говорили, что мне лучше
сидеть в тенечке и дышать прохладным воздухом. Это полезно для моих
легких. Это полезно для несчастной меня. Особо несчастной я себя, конечно, не чувствовала, но в зеркало мне смотреться не нравилось. Если я вдруг и
кидала взгляд в зеркало, то оттуда на меня смотрело бледное осунувшееся
нечто с синяками под воспаленными серыми глазами, очень короткими
какого-то мышиного цвета волосами, часть которых была скрыта под
повязкой. А уж если задрать рубашку, то взору представлялось тело, окрашенное в разноцветные синяки. Впрочем, врачи каждый день меня
осматривали. И каждый день упорно говорили, что я иду на поправку. Что
скоро восстановятся легкие, что скоро можно будет снять повязки, и, что
скоро я перестану хромать на левую ногу. Но меня не это больше волновало.
Меня волновали две, нет, пожалуй, три вещи: когда перестанет плакать
эффектная женщина, навещавшая меня почти каждый день, и ждущая, когда
я узнаю в ней родную мать; когда ко мне наконец-то вернется память; и
когда меня наконец-то отсюда выпустят. Откуда? Ах, да. В то время я лежала
в дурдоме. В очень хорошем, комфортном дурдоме. Богатые и знаменитые
лечили здесь свои нервишки, пытались избавиться от всякого рода
зависимостей: нарко-, алко-, и, о, боги, даже от секс зависимости. А я всего
лишь пыталась восстановить потерянную после автокатастрофы память, и
«обрести покой от навязчивых видений». Навязчивыми видениями «это»
называли врачи. Я это никак не называла. Ну, подумаешь, я видела
призраков. Всяких: маленьких, больших, добрых и не очень. Из-за видений-
то я сюда и попала. Сначала, я просто плохо спала. Потом решила, что, вероятно, я лунатик. Но ведь лунатики не помнят, что им снилось, и с кем
они во сне разговаривали, а я ведь помнила. А потом, одним унылым утром, я выбежала на дорогу, вытолкнуть из-под колес несущегося грузовика
ребенка. Женщина, в которой я никак не могла вспомнить свою мать, обнаружила меня ревущей под дождем на середине дороги. Благо, это было