Сам того не подозревая, Бодль затронул некую струну в душе стрелка. Разговор с негоциантом разбередил давнюю страсть молодого человека к сочинительству. Вот уже лет пять со времен обучения в аббатстве святого Михаила он пытался сочинять романы и поэмы, отчаянно подражая прочитанным авторам. Даже в полк Герцога юноша записался, надеясь поведать миру о героическом покорении таинственных земель, населенных чернокожими язычниками. Но поход за королевской короной, унаследованной Герцогом по праву от славных предков, обернулся трагедией. Впрочем, не менее достойной, чтобы остаться в исторических анналах, чем победы иных полководцев. По крайней мере, так выходило на бумаге.
Услышав робкое предложение Морица, что он мог бы попробовать лично написать о событиях, участником которых был, советник скептически улыбнулся. Он выразительно посмотрел на сильные, загрубевшие от упражнений с мечом и пикой пальцы стрелка. Перевел взгляд на дочерна загоревшее лицо фон Вернера, но смеяться не стал.
"Попробуйте, мой друг, - Бодль задумчиво взялся за кончик холеной бородки, - и приходите с рукописью ко мне в дом. Вам всякий покажет, где это. С удовольствием прочту вашу историю на бумаге. В случае, если получится также занимательно, как изволили рассказывать сегодня, то можете рассчитывать на мою глубокую благодарность..."
Причесывая влажные волосы костяным гребнем, Мориц одну за другой открыл ставни. С удовольствием подставил лицо свежему морскому ветру, не дававшему всю ночь покоя городским флюгерам. Окно комнатенки, которую снимал фон Вернер, выходило на двор дамбургской таможни. Там у запертых ворот, где стояли сторожа с алебардами, несмотря на ранний час, успели собраться шкиперы, чьи суда недавно прибыли на рейд. Но присутствие начинало работу только через несколько часов. Некоторые из заскучавших приезжих с интересом поглядывали на вывеску "Красного Восьминога" - гостиницы, где жил фон Вернер. Под яркой грубо намалеванной "картиной", на которой плавающее в изумрудных волнах алое чудовище сжимало в щупальцах кружки с пивом, были гостеприимно распахнуты двери. Не пройдет и часа, как большая часть очереди перекочует за дубовые столы в гостиницу праздновать счастливое прибытие в порт.
Уловив аромат жареного со специями мяса, донесшийся из кухни на первом этаже, Мориц сглотнул слюну, мгновенно наполнившую рот. Пора становиться к маленькой конторке в углу комнаты, браться за гусиное перо. Писать мемуар было очень тяжело. Занятие требовало полного сосредоточения, напряжения ума, но, к счастью, заставляло молодого человека забыть о еде. Невольно сдерживая дыхание, фон Вернер отошел от окна. Неуверенно, с некоторой долей страха, как всегда, когда начиналось ежедневное сочинительство, он посмотрел на две стопки бумаги. Одну составляли густо исписанные, усеянные помарками и кляксами листы, другую белоснежные, еще не тронутые рукой автора.