Один из ветеранов из комсостава 113-й СД в сердцах сказал однажды: „Эта скотина — Жоров сыграл свою черную роль в гибели группы командующего. У тебя, наверное, есть башка на плечах, чтобы сообразить, что таких, как Жоров, немцы просто так в плен не брали. И еще: какого хрена Жоров делал в немецком госпитале в Темкино? Как он туда попал? Я кое-что знаю, но зачем мне лишние хлопоты в конце жизни? У Жорова есть хорошие друзья…“
Я уже писал Вам, что моя встреча с профессором Жоровым мало дала нужной нам информации. В своем разговоре со мной он сослался на отсутствие крупномасштабной карты, с помощью которой он мог бы вспомнить отдельные моменты последних событий в группе Ефремова. Я поспешил заверить Исаака Соломоновича, что такая карта у нас есть, на что Жоров моментально среагировал и, разведя руками, сказал, как бы по секрету: „А знаете ли, сколько мне лет? Память совсем не та стала. Ох уж этот склероз…“
Боюсь, что не смогу я быть вам хорошим помощником.
Моя излишняя любознательность, касающаяся личности профессора, не прошла даром.
Однажды я получил письмо с московским штемпелем, где была короткая записка на отличной мелованной бумаге:
„Брось свою мышиную возню. Не вам заниматься подобными вещами. Лучше займитесь другими, более легкими делами“.
Не могу сказать, что мои интересы к Жорову объясняются только его словами о „предателе“ полковнике Ушакове. Мы наслышались разных баек о тех событиях, но мне запали в душу слова одного местного жителя, жившего в 1942 году в дер. Горнево. Дыша в лицо самогонным перегаром и перемешивая разговор сочным матом, он говорил о многом, но в пьяной его речи были слова и о гибели группы Ефремова: „Была там у них одна стерва… Врач, кажется. А уж еврей, то это точно. Немцы у нас в доме стояли, когда привели этого гада. Сам к деревне пришел, сдался. Много он говорил о своих, об Ефремове… Говорил, что бояться немцам нечего, еле живые идут к фронту наши бойцы… Про самого командующего что-то говорил. Немцы очень довольны были, один даже по плечу похлопал эту… сволочь“.
Позднее я увидел этого товарища трезвым, но разговорить его уже не удалось. Как о нем сказали местные люди: он из тех, кто может говорить только спьяну. Кто знает, быть может, я действительно ошибаюсь? Может быть, Исаак Соломонович на самом деле вполне положительная и порядочная личность, а мы, охламоны, занимаемся черт знает чем… Совсем недавно узнал, что Ваш хороший знакомый — Борискин А.И. — видел профессора Жороваа в концлагере в Бобруйске. Это уже что-то новенькое для меня, хотя и не говорящее опять ни о чем серьезном. Вопрос с Исааком Соломоновичем так и остается открытым. А Ваше мнение? Ваш Краснов».