Несколько недель упорного труда привели Миху к абсолютному убеждению в том, что его друга оклеветали. Находясь в непосредственной близости к Ленину, облучаясь его душевной энергией, обаянием и страстью, Миха постепенно обрел такую уверенность в своих силах, что при определенном стечении обстоятельств смог бы ударить кого-нибудь по лицу. Не сильно, но смог бы.
Как бы то ни было, благодаря пламенной речи Михи Смолкина на закрытом заседании суда, целому комплексу неопровержимых улик, подозрениям на сексуальную патологию в поведении пострадавшей, пластической пантомиме немого уборщика и ряду других темных обстоятельств, обвинения с Ленина были сняты. Ходили слухи, что пострадавшую подкупили. По телевидению передали, что Ленин обещал жениться на несчастной женщине в случае, если она откажется от иска. Но благодаря активности вышедшего на свободу Ленина, слухи быстро заглохли и скандала не получилось.
Ленин и Смолкин покинули Швейцарию. После двухмесячной отсидки вокруг Ленина все кипело. Он выдумывал авантюру за авантюрой и вовлекал ополоумевшего Миху в круговорот своей броуновской деятельности. Сорокапятилетний юрист Миха Смолкин впервые в жизни пожимал руку президенту Франции, играл в рулетку в Монте-Карло и посещал публичные дома Гамбурга и Антверпена.
Эту неразлучную пару видели то на трибунах стадиона Уэмбли, то на приеме у князя Гримальди. Ленин занял в бундестаге денег и купил плацкартные билеты в Москву. Оттуда они подались в Казань, затем перевалили Уральский хребет, маршем прошли через омски, томски и иркутски, из Находки перепрыгнули в Японию, где Ленин, кстати сказать, напился сакэ и приставал к Михе с неприличными предложениями, проехали всю Америку с запада на восток, пересекли Атлантику, протиснулись между Геркулесовыми столбами, покуражились в Касабланке, приняли участие в методическом семинаре в Триполи и, в конце концов, оказались на острове Кипр, откуда Миха отбыл восвояси, а Ленин — восвояси.
Домой Миха вернулся человеком дела. Вместо мягкого, сердечного, деликатного, капризного, рассеянного и нелепого мужичонки к Ольге в дом ворвался грубоватый, простоватый, прямолинейный и целеустремленный мужик. Он всегда знал, что ему нужно и не терпел никаких возражений.
Засыпая в слезах после безуспешной борьбы с похотливым мужем, Ольга с ужасом думала о том, что Миха провел с Лениным шестьдесят вечеров кряду и что теперь он никогда не излечится от тлетворного влияния диктатора.
Но вышло все наоборот. Сквозь коросту грубоватой мужественности, обставшую михин характер вопреки всяким представлениям о гармонии, временами стала пробиваться какая-то удивительная нежность, мягкая, целенаправленная, мужская. В секунды этих михиных просветлений Ольга чувствовала, как на смену гневу и ужасу приходит озадаченность. Однажды она поймала себя на том, что твердит в уме одну и ту же совершенно глупую фразу: «Я женщина! Я женщина! Я женщина!»