Эта книга была тогда же приобретена покойным издателем «Нивы», но по разным причинам до сих пор не напечатана.
Если читателю моих русских воспоминаний было бы интересно сопоставить оба отдела моей жизни, я, к сожалению, не могу еще удовлетворить его желание, но не по своей вине.
Нижегородская гимназия — Решение своей дороги в четвертом классе — Задатки писателя — Наш дом — Гувернеры и дворовые, частные учителя — Страсть к чтению — Книжник-библиотекарь Меледин — Как отражалась на нас Николаевская эпоха? — Мои дяди — Нижегородский театр — Первая поездка в Москву на Масленице 1853 года — Тогдашние московские театры — Щепкин в лучших своих созданиях — Другие крупные силы в мужском и женском персонале — Первая пьеса Островского на сцене — Окончание курса — Как мы относились к деревне и крестьянству? — Культурные элементы окружающей жизни — Писатели, каких я знал по Нижнему — Родной город и его природа — Историческая старина Нижнего — Первая поездка в Казань — Холера — Итоги воспитывающей среды и ученья перед поступлением в студенты
Не помню, чтобы я при переходе из отрочества в юношеский возраст определенно мечтал уже быть писателем или «сочинителем», как тогда говорили все: и большие, и мы, маленькие. И Пушкин употреблял это слово, и в прямом смысле, а не в одном том ироническом значении, какое придают ему теперь.
Но свою умственную дорогу нас заставили самих решить еще годом раньше, при переходе в четвертый класс гимназии, то есть по четырнадцатому году.
Было это при министре просвещения Ширинском-Шихматове.
Когда мы к 1 сентября собрались после молебна, перед тем как расходиться по классам, нам, четвероклассникам, объявил инспектор, чтобы мы, поговорив дома с кем нужно, решили, как мы желаем учиться дальше: хотим ли продолжать учиться латинскому языку (нас ему учили с первого класса) для поступления в университет, или новому предмету, «законоведению», или же ни тому, ни другому. «Законоведы» будут получать чин четырнадцатого класса; университетские — право поступить без экзамена, при высших баллах; а остальные — те останутся без латыни и знания русских законов и ничего не получат; зато будут гораздо меньше учиться.
Этого мало. От нас потребовали, даже от тех, кто пожелает продолжать латынь — обозначить еще, какой факультет мы выбираем.
Теперь это показалось бы невероятным; а так оно было, и было в самый разгар «николаевского» режима, до Крымской войны, когда на нее еще не было и намека.
И по всей гимназии наделал шуму ответ гимназиста 5-го класса С-на, который написал: «на первое отделение философского факультета», что по-тогдашнему значило: в историко-филологический факультет. Второе отделение было физико-математическое.