Пожалуй, пора это всё прекращать, пока я не озверела окончательно от такой морали. Миссионер из меня никакой. И полемизировать я не умею. Боюсь, что если уж сам Азамат не смог их убедить, что он достоин уважения, я уж точно не справлюсь. Грустно это всё.
– – Что-то у нас с тобой сегодня беседа не выходит, – – говорю. – – Только настроение друг другу портим.
– – Спать надо идти потому что, – – говорит, вставая. – – Поздно уже.
Я-то сейчас точно не засну, но решаю вернуться в каюту. Вроде сушняк отпустил. Сажусь на кровать, провязываю два ряда – – и просыпаюсь утром.
Просыпаюсь, заметьте, голодная на совесть. Придётся немедленно идти встречаться с обществом, где там Тирбишевы йогурты?..
Едва выхожу из каюты, слышу скандал со стороны гостиной. Кажется, участников больше, чем двое. Не моё дело, конечно... но всё равно плетусь туда, посмотреть, что стряслось. У меня с утра инстинкт самосохранения плохо работает, да.
Глазам моим предстаёт эпическая картина. Вся команда с тоскливым видом жмётся по углам холла, в центре стоят Азамат и Гонд. Первого я вижу только со спины, а вот Гонд сизо-бледный и слегка трясётся. И руку левую держит, как будто сломана.
– – ...сказать мне! – – гремит Азамат. – – Правила написаны, чтобы их выполнять!
Гонд что-то невнятное мямлит в ответ. Рядом на диване, сгорбившись, сидит Алтонгирел с видом покойника, смотрит в одну точку. Ох, что-то мне стрёмно...
Оглядываюсь, замечаю в сторонке понурого Тирбиша. Тихонько прокрадываюсь к нему.
– – Что случилось? – – шепчу. Он вздрагивает, но никто не оборачивается.
– – Ночью Гонд был на вахте, засёк джингошский корабль. И они вместе с Эцаганом выдвинулись его штурмовать.
Мямленье Гонда наконец обретает смысл:
– – Я шёл к вам, встретил его в коридоре, он сказал выгонять шаттл... я не мог не выполнить команду.
– – Ты был обязан сказать мне!!
– – Ну вот, – – продолжает Тирбиш. – – Корабль-то они взяли...
И замолкает как-то подозрительно. Судя по тому, что Азамат выволакивает Гонда, а Эцагана в комнате нет... о господи!
– – Он что, убит?!
– – Ранен, – – говорит Тирбиш так, как будто это ещё хуже.
– – Где он?
– – У себя в каюте.
– – Пошли.
Решительно тяну его за рукав. Могли бы меня и разбудить, идиоты! Но Эцаган тоже хорош, что за пубертатные выходки? Мало им было, что они на нашем корабле двоих потеряли. Надо теперь, чтобы я ещё себя виноватой почувствовала, что он в дурном настроении был вчера?! Обойдётся!
Дверь в каюту Эцагана приоткрыта, Тирбиш остаётся снаружи, а я захожу и обомлеваю. Бедолага лежит на кровати, по всей видимости, без сознания, всё лицо залито кровью, поперёк лба широкая борозда.