Надо сказать, что все произошло настолько резко и дерзко, что Рейндж в первые несколько минут как-то даже подрастерялся.
Вернее сказать, он поначалу был способен лишь выдавать хриплые междометия, перемежаемые стонами и матом…
Один из этой своры «волкодавов», когда жертву, одетую в щегольской светлый костюм, завалили на асфальт и стали вязать, едва не сломал ему правое запястье, намеренно или случайно попал коленом Мокрушину в копчик. И это было очень, очень болезненно… Особенно если учитывать, что данная «деталь» пару лет назад была сломана – пришлось потом целый месяц валяться на госпитальной койке – в результате не очень аккуратного приземления транспортного «Ми-8» в Ханкале, вследствие чего почти все, кто находился на борту, включая Рейнджа, тогда получили травмы различной степени тяжести…
Мокрушина со скованными сзади руками подвели к его же «Ниссану» (джип был припаркован на размеченной под паркинг стоянке, чуть наискосок и метрах в двадцати от подъезда). К этому моменту он в принципе уже пришел в себя. Хотя Рейндж был очень зол – и это еще мягко сказано, – опыт и выдержка взяли свое. Происходящее попахивало абсурдом, но это было еще не самое удивительное, не самое абсурдное, что ему доводилось переживать за свою богатую событиями жизнь.
Детали происходящего хаотично откладывались в мозгу… Надпись на борту темно-синего микроавтобуса – кажется, именно он привез группу захвата – была вполне красноречива – «ОМОН ГУВД Москвы»… Черная «ГАЗ-31» – водитель загнал ее всеми четырьмя колесами на тротуар – без надписей на бортах, но с синими, вроде бы уже отмененными госномерами и серией «АКР 177» – явно ментовская тачка… Еще один микроавтобус – без опознавательных знаков; из его открытого бокового люка вытряхнулись друг за дружкой трое сотрудников, один из которых был в милицейской форме…
Возле своего джипа, к которому эта публика явно проявляла повышенный интерес, Мокрушин узрел трех мужиков в штатском. Один из них, крепыш лет тридцати семи, с нагловатыми, чуть навыкате глазами, увидев задержанного, широко ухмыльнулся – так, словно встретил лучшего кореша или даже родного брата… Другой, невысокий сухощавый парень лет тридцати, отошел чуть в сторонку и стал снимать все происходящее на портативную видеокамеру. Третий, плотный коренастый мужчина лет примерно сорока – вот он, по-видимому, и был тут самым старшим, – разговаривал с кем-то по сотовому. Когда к машине подвели задержанного, он отрывисто сказал в трубку «потом перезвоню», после чего сунул ее в поясной чехольчик и тут же включился в действо.