Коррей махнул официантке и показал на свою пустую чашку.
— Ты как, Кори? Еще одну?
Она взглянула на часики. Минут пятнадцать у нее еще есть.
— Почему бы и нет, — легонько пожала она плечами.
— Не беспокойся, — проворчат он, но с полуулыбкой, от которой на щеках появились лукавые ямочки, — ты выйдешь отсюда вовремя. Может, я и не слишком пунктуален, когда дело касается лично меня, но в отношении других я точен. Да и вообще, — он нахмурился, будто решат трудный вопрос, — возможно, я опаздываю именно из-за других. Мне нравится общаться с людьми, и я забываю о времени.
— Ты, наверное, чаще бываешь с людьми, чем один.
— Так и есть. В этом-то вся прелесть моей работы. Оставаться один на один с самим собой двадцать четыре часа в сутки слишком утомительно.
— Могу поверить.
— Ты передергиваешь мои слова, — насупился Коррей.
— Ничего я не передергиваю. Просто отреагировала на сказанное.
— Значит, ты все воспринимаешь слишком буквально. Я имел в виду, что заскучал бы без какого-то стимула извне. Стимула в виде человеческого общения.
— Психотерапевт сказал бы, что ты не в ладу с самим собой.
Небрежно опустив руки на стол, он откинулся назад.
— Я так выгляжу?
Коринна подумала, что выглядит он откровенно самодовольным и невероятно высокомерным.
— Я не психотерапевт.
— Так выскажи свое мнение.
— Я считаю, что ты убедил себя, что у тебя все в порядке. И еще считаю, что чрезмерное самомнение скрывает многочисленные грехи.
— У меня нет чрезмерного самомнения. Ладно-ладно, не стоит так на меня смотреть — может, самомнение и есть, но не чрезмерное. Я много сделал в жизни — и горжусь этим. Я вовсе не под счастливой звездой родился, а вот у моих детей будет все.
— Подумываешь о детях?
— А что, не должен?
Она небрежно мотнула головой.
— Времени у тебя было предостаточно, но этого ведь до сих пор не произошло.
— Я очень осторожен. И забочусь о своих женщинах. — Он понял, что говорить этого не нужно было, как только слова сорвались с его губ. Почему-то сказать правду показалось ему самым мудрым в данной ситуации, что он и сделал, без намека на улыбку на губах. — Последние четырнадцать лет я работал как вол, чтобы преуспеть в жизни. Но также я много играл. У меня были женщины, Коринна. Десятки женщин. Но втянуть любую из них в карусель моей жизни было бы так же неправильно, как и притворяться, что я ее люблю. Я никогда не признавался женщине в любви. Сколько бы ни было во мне недостатков, в отношениях с женщинами я всегда был предельно честен. Не было случая, чтобы я что-то пообещал, а потом не выполнил. Когда-нибудь… появится она, та самая. Вот тогда я и подумаю о детях.