Майк взял с собой еду, которую она особенно любила. Благодаря ее тетушке Мег, он знал все ее любимые блюда. И еще он захватил множество пленок с ее любимыми музыкальными записями. И все это великолепие венчали свежие дикие розы в изящной корзинке.
Как могла она после всего сказать Майку, что не хочет никогда больше его видеть? Ведь это было бы откровенной и неблагодарной ложью. От одного его взгляда у Эбби замирало сердце, и она хотела лишь одного — чтобы он любил ее, любил со всем пылом и негой страсти. Но тут же вторгалась прежняя, всеомрачающая убежденность: между ними ничего не может быть, так как близкие отношения принесут им только горе.
Эбби было тяжко, сверх ее сил идти против самой себя. Она отвернулась от Майка, надеясь, что, не видя его глаз, ей будет проще произнести свой приговор. Но красота окружающей их природы отвлекала Эбби, и она забыла о том, что собиралась сказать Майку.
Они расположились у подножия поросшей лесом горы. Справа от них раскинулось озеро, название которого она не знала. А на горизонте маячили другие горы, и их недосягаемые вершины скрывались в пушистых облаках.
— Поговори со мной, Эбби, — как и прежде, попросил Майк, прикоснувшись к ее руке.
Она вспомнила, что собиралась сказать ему. Слова, которые она знала наизусть, были тут как тут — наготове, но Эбби поняла, что произнести их не сможет. Улыбка Майка была такой доверчивой, мальчишеской, ничего не подозревающей, что у Эбби защемило сердце. Будь прокляты эти слова, означающие разлуку! Сейчас она больше всего на свете хотела, чтобы Майк прижал ее к себе и держал в объятиях до тех пор, пока все страхи не исчезнут.
— О чем поговорить, Майк? — Голос ее прозвучал подозрительно спокойно.
Больше всего Майку хотелось узнать, почему она так боится довериться ему. Ответ на этот вопрос скрывался где-то в ее прошлом. Возможно, он был связан с человеком, оставившим в ней гораздо более глубокий след, нежели белый круг на осиротевшем пальце. Майк посмотрел в глаза Эбби. Он чувствовал, что готов отдать все что угодно, только бы исчезло выражение безысходной грусти с ее чудесных, с легкой поволокой глаз.
— Начни хотя бы с того, почему сидишь так далеко от меня, — шутливо подсказал он, лаская ее руку.
Его прикосновение всегда вызывало сладкую дрожь.
— Мне вполне удобно здесь, — заметила Эбби, обрадовавшись, что их разделяет импровизированный стол.
Но Эбби сидела, вытянув перед собой ноги, и не могла сопротивляться, когда Майк притянул ее к себе.
— Это несправедливо, Майк, — запротестовала она, стараясь увернуться от его ищущих губ.