— Сегодня мы никак не сможем добраться до дома, — уверенно заявил он, после чего приглушил мотор, сунул ключи в карман джинсов и полез на заднее сиденье.
Эбби с любопытством смотрела, как он забирается в спальник. Глаза ее были затуманены непролитыми слезами. Она откровенно злилась на себя, на Майка, на то, что им грозит еще нечто худшее.
— Неужели ты собираешься спать?
— А почему бы и нет?
— Потому что мы должны предпринять что-то, чтобы выбраться отсюда.
— Мы? И что ты предлагаешь предпринять, чтобы выбраться отсюда?
— А почему я должна что-то предлагать? Я не виновата в том, что мы попали в эту заварушку.
Слова, которые раньше никогда бы не сорвались с ее губ, ошеломили их обоих. Майк ответил ей так тихо, что она совсем не расслышала его. Но вместо того, чтобы оставить своего спутника в покое, Эбби спросила.
— Что случилось, Майк, боишься сказать громко, чтобы я расслышала?
Приподнявшись на локте, Майк сердито посмотрел на нее.
— Я просто выражал свою благодарность праотцам за то, что они поставили меня в то положение, в котором я сейчас оказался.
— Нашим праотцам?
Майк был уже доведен Эбби до белого каления и потому не стал выбирать слова, рассказывая нечто, похожее на притчу:
— Когда они высадились на скале Плимут и женщина пожаловалась на то, что муж привез ее в ужасное, богом забытое место, где нет даже приличной шляпной мастерской, ему следовало бы столкнуть ее со скалы, дав хорошего пинка.
— Какое все это имеет отношение к той ловушке, в которой мы сейчас оказались? — вспыхнула Эбби.
— Несчастный принес ей свои извинения, и с тех пор все мужчины извиняются перед женщинами за все что угодно, — начиная со Всемирного потопа и кончая промокшими чулками. — Майк с трудом передохнул. — Вот и я иду по стопам этих несчастных мужчин и приношу тебе свои жалкие извинения за снегопад, за сломанные дворники и вообще за все те несчастья, которые когда-либо случались в твоей жизни.
Эбби собралась достойно ответить ему, но не смогла придумать ничего путного. Конечно, у него было полное право возмущаться ее поведением. Она с досады нахмурилась и, сжавшись в комочек, попыталась забыть о своем страхе.
«Неужели она плачет?» Майк услышал, как она всхлипывает. Он немного приподнялся и перегнулся через сиденье. Эбби казалась такой маленькой, такой одинокой. Майк почувствовал острую жалость.
— Эбби?
Ответом ему было молчание, и он подумал, что она не скажет ни слова, но ошибся.
— Что?
— Иди сюда. Сейчас холодно, но к утру будет еще холоднее.
— Благодарю, но мне и здесь неплохо. — Как могла она объяснить ему, что просто-напросто боится оказаться в одном спальнике с ним? Что доверяет себе еще меньше, чем ему?