Логан закивал, хотя и с ошарашенным видом. Он знал, что Элида — дочь вождя, но до сих пор и подумать не мог, что она сама может быть главой племени.
Он покосился на Элиду и поразился. Вместо хрупкой, уставшей женщины перед ним стоял властный, уверенный в себе лидер: ноги в мокасинах широко расставлены, плечи расправлены, подбородок приподнят. В свете висящей на шесте лампы кожа у нее отливала бронзой.
— Барни очень снисходителен, — пояснила она с полуулыбкой. — На деле он руководит каждым моим шагом, а чтобы пощадить мою гордость, уверяет всех, и меня в том числе, что он ни при чем.
Старик ответил на ее реплику взрывом здорового, громкого смеха, и Логан почувствовал себя более уверенно: благоговейный трепет мало-помалу уступал место обычному состоянию.
— Ужин скоро будет готов, — известил Барни, отсмеявшись, и Элида предложила Логану:
— Пойдем прогуляемся.
Логан вышел из палатки, и, когда увидел лагерь, им овладело ощущение, что он перенесся в другую эпоху. «Это ты вестернов насмотрелся, старик», — успокоил он себя с мальчишеской ухмылкой.
У входа в большую палатку толпились люди, и в пожилой женщине с пышной фигурой Логан узнал Мэри Уэйд — жену Барни.
— Она тебе покажет, где здесь можно умыться, — сказала Элида. — Встретимся в большой палатке у костра — на ужине.
Приподнявшись на цыпочки, она поцеловала Логана в щеку.
— Будь как дома, — сказала она напоследок и растворилась в сумерках, а добродушная и неумолчно трещащая Мэри отвела Логана в палатку, где он мог найти горячую воду.
— Как умоетесь, приходите к костру, — с улыбкой сказала Мэри и оставила его одного.
Когда он вернулся в общую палатку, там на подстилках из шкур уже сидело все племя, а чуть поодаль от других — Элида.
Логан тряхнул головой, сбрасывая оцепенение. Оторвав взгляд от дороги, он посмотрел на Элиду, прикорнувшую рядом. Кроткая и беззащитная, она, казалось, совершенно не походила на властную предводительницу племени, которая извещала свой народ о том, что Фрэнк Мак-Адам снова вышел на ее след. «Но повода для беспокойства нет, — объявила она индейцам. — Я позабочусь о том, чтобы у него ничего не вышло». И хмурые лица озеттов разгладились, и люди, оживившись, приступили к ужину, весело болтая и смеясь. Они в нее верили, целиком на нее полагались и чувствовали себя как за стеной.
— И все же они не могут любить тебя так, как я, — ожесточенно пробормотал Логан, вглядываясь в дорогу. Он ощущал себя опустошенным и, что самое странное, одиноким, хотя рядом спала, положив голову ему на плечо, его любимая женщина.