— Не надо, — сказала Моника. — Пожалуйста!
Зак молча развернулся и вышел.
Постепенно напряжение и неловкость ослабли. Если и не в отношениях между Моникой и Заком, то по крайней мере во всем, что касалось Ричарда Синклера. Следующая неделя прошла без происшествий. Бдительность ослабили. Ограничения уменьшили.
Николь с Чарли позволили выходить из дома, правда не дальше ангара, сарая или коттеджа Митча.
Зевс, папаша Чарли, привязался к Николь, которая баловала его печеньями и кусочками колбасы. Гордый и полный собственного достоинства пес не отходил от девочки.
Митч удивлялся, не понимая, что пес просто чувствует ранимость Николь и поэтому стал ее защитником.
Зак наблюдал, как маленькая девочка в окружении двух собак направилась из сарая в ангар. Он теперь чувствовал себя намного спокойнее, зная, что такая сильная, мощная собака охраняет Николь.
Зак отвернулся от окна. Роджер, вероятно, уже развлекает ребенка своими красочными и неправдоподобными историями о мишках коала, о страусах эму и кенгуру. Он будет рассказывать ей это до тех пор, пока она не устанет слушать. Этот весельчак очень привязался к Николь, что не удивительно, ведь Зак сам души не чаял в девочке.
Так же как и в ее матери…
Бросив хмурый взгляд на Монику, которая усердно трудилась за компьютером, Зак прошествовал к своему столу. Он сел и принялся шуршать бумагами, заставляя себя выглядеть таким же занятым и увлеченным. Но мысли Зака были очень далеки от работы. Та любовная сцена на кухне у Романовых не выходила у него из головы.
Уже в сотый раз Зак спрашивал себя: что могло случиться? Может, он что-то сделал не так?
Моника отвечала на его поцелуи и объятия. Отвечала горячо. Он ведь уже не зеленый юнец и может отличить разницу между настоящим, искренним чувством и притворством. Желание Моники в тот день полностью совпало с его желанием. Она дрожала от возбуждения так же, как и он. Они целовали друг друга, забыв обо всем на свете!
Но что, черт побери, она имела в виду, говоря, что все это было ошибкой? Несколько раз он пытался вернуть ту близость, но она снова и снова наносила удар по его гордости, говоря: «Пожалуйста, Зак, не надо. Единственное, чего я хочу, — чтобы ты забыл об этом».
Нет, она не была бессердечной, как это могло показаться. Он видел, что она страдает так же сильно, как и он: подурнела, похудела, стала как тень.
— Ты слишком много работаешь, — сердито сказал ей Зак.
Моника наклонилась, чтобы поднять с пола папку, которую Зак не заметил, когда проходил мимо.
— Совсем немного, если учесть, сколько я тебе должна.