Подоспевшая Моника, внезапно увидев их, чуть не вскрикнула, но Зак предупреждающе посмотрел на нее. Он забыл о своих слезах, и они теперь текли по щекам.
Моника сжалась, закрыв лицо руками.
Карла и Пит тоже поднялись наверх.
Зак одними губами проговорил: «Доктор Кунц», и Пит понял его. Он наклонился к своей жене, что-то ей прошептал и усадил на ближайший стул. Минуту спустя Зак уже слышал приглушенный голос Пита, который говорил по телефону из хозяйской спальни.
Девочка зашевелилась в объятиях Зака и подняла голову. Ее огромные карие глаза покраснели, а шелковистые реснички слиплись. Личико было заплаканным и тоже покраснело от слез.
Зак молча смотрел на Николь. Он надеялся, что вся любовь, которую он испытывает к этому ребенку, выражена у него в глазах и Николь сможет ее увидеть.
— О, Ники… — Это был голос Моники. Из груди несчастной матери вырвалось рыдание. — Почему?
Николь высвободилась из объятий Зака и обняла мать за шею.
— Не… плачь… м-м-мама, — запинаясь, проговорила она скрипучим голосом.
Все замерли от удивления.
— Не… хочу… быть… — Она билась над словами, беззвучно проговаривая каждое слово, прежде чем сказать его вслух. Ее дыхание становилось все более и более взволнованным, глаза потемнели.
Но когда Моника попыталась успокоить ее, сказав: «Я знаю, любовь моя, знаю», — Николь неистово замотала головой. Ее маленькие ручки сжались в кулачки, она топнула ногой. И слова хлынули из Николь стремительным потоком!
— Не хочу больше быть Ники! Папа здесь! Папа здесь!..
Она повторяла одни и те же слова, все громче и громче. Бессильно опустившись на пол, она принялась колотить кулачками пол.
Когда Зак наконец сумел прижать к себе ее извивающееся в судорогах тело, она продолжала бить — теперь уже его плечо…
К приходу доктора Ники затихла и лишь иногда отрывисто всхлипывала. Моника забрала ее из рук Зака и в сопровождении молчаливого доктора отнесла в постель. Доктор сделал Ники успокоительный укол и заверил Монику:
— Вам не о чем беспокоиться, препарат позволит ей крепко спать до утра без тревожных сновидений, вот и все.
Когда Моника наконец спустилась вниз, все сидели на кухне вокруг стола. Карла разогрела суп, с которым мужчины тут же расправились.
— Она заснула, — сказала Моника, не вдаваясь в подробности.
— Бедная крошка, — проговорила Карла, промокая бумажной салфеткой уголки глаз. — Бедная, милая, маленькая крошка…
— Она заговорила, — напомнил им доктор Кунц. — Давайте не забывать об этом среди всех причитаний и слез. — Он повернулся к Заку. — Все будет в полном порядке. Она ведь ребенок, а в детском возрасте многое поправимо. И меньше всего на свете ей сейчас нужно, чтобы вы, — доктор суровым взглядом окинул присутствующих, — обходились с ней как с седьмым чудом света или, что еще хуже, как с больной. Также не ждите, что она будет болтать, не закрывая рта. Может быть, словечко здесь, словечко там. Но вы должны быть постоянно начеку. Не говоря уже о том, что сейчас ее нужно оберегать от любых возможных потрясений. — Он поднялся. — Я должен сделать еще несколько визитов. Провожать меня не надо. Позвоните утром, если будет необходимость.