Мелани открыла глаза. Показалось, она утопает в чем-то вязком и белом. Потом девушка поняла, что лежит на невероятно мягкой и жаркой перине. Вокруг все белое, даже стены. Она попыталась дотянуться рукой до стены, понять, на каком она свете. Очень хотелось выглянуть из узкого окна, но голова закружилась, и Мелани со стоном упала назад.
— Бедняжка! Голова раскалывается?
— Угу, — бессознательно откликнулась она на исполненный сострадания голос.
Сладкий как мед голос между тем продолжал:
— Ужасное похмелье? Не подозревал, что ты напьешься до положения риз. Шампанское не дуют, как обыкновенную воду, это может плохо кончиться.
Мелани перевернулась на живот, с трудом поднялась на колени, и тут девушке внезапно стало холодно — она увидела, кому принадлежит голос.
— Ты?
— А кого ожидала увидеть? Верного жениха?
Энтони Шерман растянулся рядом во всю длину мощного тела, не оставляя девушке возможности сойти с узкой кровати.
Загорелые плечи мужчины резко выделялись рельефной мускулатурой на фоне белоснежного постельного белья. Грудь, видневшаяся из-под смятой простыни, покрытая золотистыми волосами, не могла смягчить грубую, первобытную силу, которая чувствовалась в этом искалеченном мужчине. С растрепанными светлыми волосами, с искривленными в горькой усмешке губами, он привлекал особой дикой красотой, даже в расслабленной позе излучая силу и энергию.
Мелани отвела глаза — и так слишком долго любовалась его телом. Она готова поклясться, что ленивая поза — притворство и спокойно лежащие руки немедленно пресекут любую попытку освободиться. Правда, девушка не собиралась делать этого, пока кружилась голова. Мелани прикрыла глаза рукой и тут поняла, что же поразило ее в облике Энтони. Он снял повязку!
— У тебя два глаза! — выпалила она.
— У большинства людей именно два, — ответил Энтони сухо, — но в моем случае один не функционирует.
И он повернулся, чтобы Мелани увидела неподвижный искусственный глаз — с мутной радужной оболочкой.
— Как это случилось? — прошептала потрясенная девушка.
— Ты еще спрашиваешь?
Мелани непонимающе заморгала.
— Но я ведь не знала. Тогда говорили, что ранения не слишком серьезны.
— Трудно поверить. — В голосе Энтони звучали скептические нотки.
— Послушай, мне тогда было всего пятнадцать! По закону я не несла ответственности за случившееся. Полиция разбиралась с моими родителями. — Мелани понимала наивность оправданий, но все же продолжала. — Как их осудить за стремление защитить меня? Так поступили бы все родители в подобных обстоятельствах.
Действительно, родители боялись, что психику девочки травмирует правда о трагедии, и постарались не сообщать точной информации.