Она повернулась к Александру.
— Из этого ничего не выйдет. Я буду продолжать расследование самостоятельно.
Сказав это, Габриель решительно повернулась к двери.
— Стойте! Только не вздумайте снова устраивать сцену, детка. — Александр, смеясь, обхватил ее за талию. — Вы никуда не уйдете. Еще не время.
Габриель задохнулась от ярости. Однако его наглая демонстрация силы вызвала в ней еще и какое-то необъяснимое волнение.
— Вы забыли, что нам необходимо выработать стратегию совместных действий, — напомнил ей Александр.
Однако сам он в этот момент был совсем не способен думать о Грегори Дортсмане или о чем бы то ни было еще, кроме того, как хорошо вот так держать ее. Легкий трепет, который он ощутил в ту самую минуту, как увидел Габриель, усиливался прямо пропорционально ее близости. Она пробудила в нем незнакомое доселе мощное чувство собственника.
Габриель сразу стало тяжело дышать. Ощущение его сильного тела, крепко прижатого к ее спине, его рук на ее талии подняло в ней опасную, обжигающую бурю чувств. Ее голова непроизвольно откинулась и на мгновение прислонилась к его широкой груди. Она была окружена им, окутана его теплом. Желания, которые она никогда раньше не испытывала, пронзили ее. И вдобавок Габриель безошибочно почувствовала, что он возбужден. Ответное пламя чуть не поглотило ее. Габриель панически вскрикнула и попыталась разжать руки Александра.
— Отпустите меня, — произнесла девушка хрипло. Как ни старалась, она не смогла скрыть своего потрясения.
И Александр, как ни странно, повиновался. Он резко отстранился и опустился на ближайший стул. Ее определенно было слишком жарко держать.
— Сядьте, Габриель! — приказал он. — А ты, Беррик, постарайся сдержать свои «звездные» инстинкты и помоги нам разработать план действий.
Первым желанием Габриель было бежать отсюда куда глаза гладят. Но это выглядело неразумно — Александр снова схватит ее. К тому же ее колени дрожали так, что ей просто необходимо было сесть, и она опустилась на стул у двери.
— Черт побери, когда ты успел втянуть меня в свой крестовый поход? — проворчал Берти. — Мне просто нужна была сенсационная история. И вообще, Холидей, в чем причина твоей ненависти к Дортсману?
— Он хочет восстановить справедливость и искоренить зло, — ответила за Александра Габриель. — Едва ли вы можете это понять, мистер Беррик.
С чего это я вдруг бросилась на его защиту? — с немалым удивлением подумала Габриель. Этот человек, безусловно, способен защитить себя сам.
— Поверьте мне, дорогуша, я слишком давно занимаюсь подобными делами, чтобы понять: здесь все не так просто, как кажется, — протянул Беррик. — Восстановление справедливости и искоренение зла обычно стоят на втором месте. На первом всегда были и остаются личные мотивы. У вас обоих есть какие-то свои причины интересоваться проблемой усыновления. Признайтесь, я все равно докопаюсь до этого рано или поздно.