— Садики, — быстро ответила она, и они пошли сначала к насыпи с несколькими садами камней, где находились и наклонные сады. Джорджия была в восторге. Она хотела осмотреть каждый сад, перелезть через ограду и обойти вокруг, потрогать, понюхать, насладиться мельчайшими особенностями дизайна.
Мэтт руководил их передвижениями, торопил, чтобы успеть до обеда.
— Я не хочу есть, хочу только смотреть, — захныкала она в восемь тридцать, когда он предложил возвращаться. Сошлись на том, что обратно пойдут медленно, наслаждаясь тем, что толпы людей поредели и можно смотреть, смотреть и смотреть. Но когда они вернулись под навес и протиснулись в буфет, выяснилось, что на самом деле она ужасно проголодалась!
Уехали в десять и в доме его родителей проговорили в кухне до полуночи, потом он проводил ее наверх, поцеловал и, пожелав спокойной ночи, ушел.
Ей не хотелось, чтобы он уходил, но уснула она сразу, возможно, из-за выпитого шампанского, и еле вылезла из кровати в шесть тридцать, чтобы можно было выехать в восемь.
Медалисты светились счастьем, все еще возбужденные оттого, что им позволили прийти в семь и заранее узнать решение судей.
Были и сюрпризы. Оба ошиблись в отношении тех, кто, как им казалось, ничего не мог получить. Абсолютный победитель лишь слегка превосходил других, и они, смеясь, не соглашались друг с другом и оспаривали мнение судей, кто же лучший.
Джорджия замечательно провела день, и Мэтт, надо отдать ему должное, оказался прекрасным спутником, кормил ее в перерывах и нес сумки с брошюрами о садах, бесплатными образцами, пакетиками с семенами и другими мелочами, которыми она здесь запаслась.
— Тебе, наверное, смертельно наскучило, — вдруг спохватилась она, когда они отошли от очередного стенда.
Он криво улыбнулся.
— Не наскучило. Если честно, я поражен, что ты так много знаешь обо всем этом. Я-то считал, что кое-что знаю о садах, но теперь чувствую себя невеждой.
— Сожалею, — виновато сказала Джорджия, но он улыбнулся и обнял ее.
— Не жалей. Я все время узнаю новое. Может быть, что-то и осядет в голове.
— Скажи, когда тебе захочется уйти, — попросила она, испытывая угрызения совести. — Я просто не знаю удержу.
— Со мной все в порядке. Продолжай. Мы здесь ради тебя — уйдем, когда ты захочешь.
В конце концов они ушли, потому что ноги уже отказывались ходить, и в полночь возвратились в Эвелинг.
Дети спали у Ходжесов, и Мэтт повез ее к себе домой. Не успели они войти, как он заключил ее в объятия и целовал, целовал, пока у нее в жилах не загудела кровь.
— Огромное спасибо, — задыхаясь, поблагодарила она, когда он отпустил ее. — Это были прекрасные два дня. Не знаю, чем отплатить тебе.