Макгрегоры никогда не были особенно богаты, хотя у них хватало земель, правда, годившихся, в основном, для пастбищ да еще для охоты на куропаток, любимой богатыми американцами. Когда его управляющий сообщил ему о прибытии цыган, которые по обычаю стали табором в долине, он первым делом вздохнул с облегчением, радуясь, что они живые. Эти цыгане приходили сюда уже больше двухсот лет, но на сей раз они задержались из-за снегопада. Вторая его мысль была об их здоровье в столь суровые морозы, и он приказал управляющему послать им сено для лошадей и мясо, оставшееся от оленя, которого охотники убили под Рождество.
Управляющим у Макгрегора с недавних времен служил его племянник и наследник Дункан Рэндалл. Высокий восемнадцатилетний юноша с черными волосами и узким костистым лицом был мечтателем и идеалистом. Он любил своего дядю, любил места, на которых жил и охотился, и его душа переполнялась поэзией кельтских предков.
Ночью выпал снег, который отрезал цыган от всего живого, и Дункан представлял себе темные лица и усталые глаза, когда сидел за рулем «лендровера». На горизонте он видел ниточки дыма и думал только о голодных детях, пытавшихся согреться возле костров.
Год выдался для цыган нелегкий. Осенью умер их вожак, и они остались, словно корабль без капитана. Все племя пошло за его вдовой Наоми.
Единственная дочь вождя — пятнадцатилетняя Лайла — по обычаю должна была стать женой мужчины, которого племя выбрало новым вожаком.
Ее будущему мужу Рейфу, младшему сыну вожака другого племени, уже исполнилось тридцать, и он казался Лайле старым и страшным. Конечно, отец избаловал свою дочь, ставшую утешением его старости, и Лайла выросла диковатой и переменчивой, как апрельское солнышко. Понимая, что легкой жизни для дочери не приходится ждать, Наоми боялась за нее.
Ей удалось уговорить Рейфа подождать со свадьбой, пока Лайле не исполнится шестнадцать лет. Ее день рождения приходился на весну. Рейф с неохотой, но согласился. Все племя видело, каким ревнивым становился его взгляд, когда он следил за своей будущей женой.
Лайла так отличалась от всех остальных девушек, что Наоми впадала в отчаяние. Любая из них была бы счастлива назвать Рейфа своим мужем, а Лайла, заметив его взгляд, опускала голову или улыбалась мальчишкам, с которыми вместе выросла.
Рейф первый год кочевал со своим новым табором. Он никогда прежде не бывал в этой долине и недоверчиво смотрел на медленно приближающийся «лендровер».
— Кто это? — спросил он Наоми по-цыгански.
— Племянник Макгрегора, — ответила Наоми, кладя руку на плечо Рейфу. — Он — наш друг.