Автопоезд, ребенок…
Виктор, в нарушение всех правил безопасности, шел рядом с их вагоном. Шел, не слушая визгливого пересвиста сигнала, пока тягач набирал скорость, всматриваясь в родные лица. Марина терялась в глубине купе, ее он не видел, но две улыбающиеся, смеющиеся детские рожицы прилипли к широкому окну, расплющив носы о стекло. Веснушки, растрепанные волосы, милые, любимые лица…
Таланов отвернулся, стиснув зубы, в глазах затуманилось, словно он смотрел на мир сквозь искажающие линзы. В горле застрял едкий, жгучий ком, мешающий вздохнуть.
Капитан не видел, как один из гвардейцев на ходу выпрыгнул из коляски мотоцикла, подбежал к девочке, торопливо сунул ей в руки какой-то сверток и побежал догонять отряд.
Надо было бы пресечь, подумал Басалаев. Казенный пайковый шоколад дан для того, чтобы солдат сохранял боеспособность. Это не лакомство, а вместилище калорий и раздаривать его нельзя. Может быть, именно этой вот плитки, частицы заключенной в ней энергии не хватит бойцу, чтобы выиграть доли секунды и прикончить врага первым. Но сейчас уже поздно, да и время поджимает. Майор глянул на часы, половина пятого.
Как обычно, он не чувствовал страха, но все же ощущал, как броня выдержки постепенно дает трещину. Этот вызов был слишком значителен, чтобы воспринимать его как все предыдущие — со спортивным азартом, верой в свои силы и ожиданием безусловной победы.
* * *
«Визгун» промчался очень низко, буквально прижимаясь к крышам домов. Промелькнул, сопровождаемый уже знакомым и даже привычным гулом, похожим скорее не на визг, а на тысячекратно усиленный шелест разрываемой бумаги. Сзади донесся гром, Таланов резко повернулся и успел увидеть опадающее пламя далекого разрыва — оранжевый всполох, по-своему даже красивый на фоне подступающих сумерек. Капитан прикинул, что задержись они в дорожном заторе — сейчас как раз попали бы под воздушный удар.
Была ли это случайность или самолет навел тайный наблюдатель? Сколько их еще могло прятаться по углам?
Вопрос не праздный. Таланов надвинул шлем поглубже, а затем и вовсе спустился вниз, в чрево бронеавтомобиля, лязгающее, гремящее, пропахшее бензином и маслом.
Обогнав небольшую группу из трех ветхозаветных пушек, влекомых такими же старинными тракторами со здоровенными паровыми котлами, десантники наконец углубились в Барнумбург, продвигаясь по бульвару Маркса.
Город рос от окраин к центру, поэтому плавный подъем высоты зданий был виден невооруженным взглядом и завораживал специфической красотой архитектурной геометрии. Барнумбург готовился к обороне — кавалькада миновала несколько полупостроенных баррикад на перекрестках, кругом царила деловитая суета прифронтовой зоны — «Жемчужина Европы» становилась зоной боевых действий.