Словно отзываясь на его мысли, в зале гостиничного номера мелодично пропел именной «брегет» с дарственной надписью Самодержца — самая ценная вещь, что принадлежала Лимасову. Награда редкая и бесценная, не просто часы с рядовой штампованной надписью, а именной хронометр с ручной гравировкой.
Десять часов, время утреннего доклада. Но доклад сделает его первый заместитель, так же как вчера, позавчера, так же завтра и еще три дня подряд. Его же дело — выполнять указание вышестоящей инстанции и предаваться отдыху.
— Дорогой, время завтрака, — пропел из спальни женский голос, приятный и слегка тягучий, томный. Как «Сироп-экстра» Шустова, что добывается из особых глубоководных водорослей с непроизносимым названием. Стоит безумных денег, употребляется буквально «на кончик языка», потому что стоит хоть в малости не рассчитать дозу и божественный аромат будет забит приторной сладостью, как у дешевой патоки.
— Иду, — отозвался он, снимая последнюю салфетку, придирчиво взглянул в зеркальную гладь еще раз. Из сверкающего под яркой лампой зеркала на него смотрел мужчина между сорока и пятьюдесятью, мощного сложения, но с несколько грузноватой фигурой начинающей расплываться от долгой кабинетной работы. Щеки слегка обвисли, умные глаза по-поросячьи спрятались в узкие щели между надбровными дугами и мешками нижних век.
Лимасов прижался лбом к прохладной поверхности зеркала, стиснул ладонями края изящного умывальника стилизованного под раковину какого-то экзотического моллюска. Сжал зубы и усилием воли постарался выбросить из головы ростки неуверенности.
У меня все хорошо, моя карьера безоблачна, я ценим Самим, еще далеко не стар и относительно здоров, насколько это возможно с моей работой и образом жизни. Мой отдых вполне неплох, и я знаю, что в мое отсутствие все будет идти заведенным порядком.
Но почему мне так тревожно?..
— Иду, — повторил он.
Накинув вышитый халат на голое тело, Лимасов вышел в зал, поводя широкими плечами — халат был самую малость тесноват для его габаритов гиревика-призера. Большая комната обставленная в бежево-кофейных тонах располагалась на углу гостиницы и давала отменный обзор сразу на сто восемьдесят градусов, открывая панораму чуда природы и человеческого гения.
Еще десять лет назад Малореченское было небольшим городком на побережье Черного моря, самодостаточным и в общем бесперспективным с точки зрения настоящих денежных мешков. Здесь не было ни близлежащих торговых путей, ни больших морских промыслов, ни особых достопримечательностей. Только невысокие горы, много зелени, воды, солнца и чистого воздуха, но этого добра в мире вполне хватало. Что взбрело в голову старику Корсакову теперь уже, наверное, никто не скажет. Но неожиданно для семьи, директората и акционеров восьмидесятилетний старик, миллионщик и патриарх старшей ветви Демидовых-Корсаковых решил прибавить к традиционным занятиям семьи еще и курортное дело. Подобно своему старому товарищу и учителю, покойному министру коммуникаций и индустриального планирования Ульянову, он изрек, что «здесь будет город-сад»