Напряженный, я повернулся к нему.
— А если и нет?
— Понимаю, что нет, — проворчал он, поднимаясь. — Хотя слишком уж красиво одета для черномазой.
— Я люблю наряжать своих женщин. — Я старался говорить твердо, но это было нелегко.
— Конечно, конечно, — согласился главарь, закладывая большие пальцы за пояс, — но когда я вижу черных леди, закутанных вуалью, да еще дрожащих, как в лихорадке, мне всегда становится интересно. — Он отбросил табурет ударом ноги и подошел ближе: — Как тебя зовут, девка?
Я увидел, как глаза Касси сверкнули сквозь вуаль, и вдруг она перестала дрожать.
— Спросите моего хозяина, мистер, — твердо сказала она.
Он было хотел зареветь, но сдержался.
— Тоже правильно. Итак, мистер — как ее зовут?
— Белинда.
— Ой ли? — неожиданно он метнулся вперед так быстро, что я не успел остановить его, и отбросил вуаль, засмеявшись, когда Касси в испуге отпрянула. — Ладно, ладно! Такая же хорошенькая, как и дерзкая. Вы счастливчик, мистер. А вас как зовут?
— Дж. С. Стаббз, — ответил я, — и будь я проклят, если…
— Ты точно будешь проклят, если я только не ошибаюсь, — ощерился он, — Белинда и Дж. С. Стаббз, а? Подождите немного, я только взгляну вот на это. — И он вытащил из кармана пригоршню бумаг. — Я уже давно положил на вас глаз, мистер Дж. С. Стаббз, а теперь я как следует разглядел вашу черномазую милашку, и мне показалось — ну где же она — о, вот и нашлась. Угу, мистер Стаббз, я подозреваю, что на самом деле вы вовсе не мистер Стаббз, а мистер Фицрой Говард, который несколько дней назад продавал в Мемфисе красивую черную девчонку по имени Касси и…
Вожак вдруг замолчал на полуслове, так как увидел смотрящее на него дуло моего кольта. Делать больше было нечего. Поняв, что мы попались, я выхватил револьвер из-под жилета, а когда он подался было назад, а его рука метнулась к поясу, ткнул стволом ему в диафрагму и крикнул прямо в лицо:
— Дернись только, и твои кишки долетят до Огайо! Эй, вы, остальные, поднимите-ка руки вверх, да поживей, иначе вмиг уложу вашего приятеля!
Мое лицо покраснело от страха, а палец дрожал на курке, но для них я, должно быть, представлял ужасающее зрелище. Они подняли руки, ружья звякнули об пол, а уродливое лицо Бака пожелтело. Он отпрянул, его губы задрожали и то, что он испугался, вдруг придало мне мужества.
— Всем на пол, черт вас побери — быстро! На пол, я сказал, не то вышибу тебе мозги!
Бак тяжело рухнул на доски, а остальные последовали его примеру. Я не смог заставить себя пройти и собрать их оружие и, клянусь жизнью, абсолютно не представлял себе, что делать дальше. Я стоял, проклиная их, и размышлял, стоит ли застрелить Бака на месте, но для этого мне не хватало решимости. Он приподнял голову и хрипло крикнул: