Тетя Селина шмыгнула носом и сказала мисс Фанни, что той не следует ставить больше, чем на пару перчаток, «и не на твои французские, моя маленькая дурочка. Вообще, не представляю, куда катится мир или о чем себе думает Генри Дюберли, если разрешает тебе играть в карты. Без сомнения, он станет одним из тех мужей, которые разрешают своим женам танцевать вальс и пить портер в обществе. В мои дни такого не было. А, кстати, какие ставки?»
— О, очень маленькие, тетушка, — сказала Фанни, нетерпеливо дергая меня за рукав, — фартинг или конфетка. Лорд Джордж держит банк и все это так забавно!
— Сам лорд Джордж? — засобиралась тетя Селина, подхватывая свой ридикюль. — Тогда и я пойду — только присмотреть, чтобы ты не наделала слишком больших глупостей.
В салоне вокруг стола, за которым Бентинк вел партию в «двадцать одно», собралась довольно большая толпа и было очень весело. Он в совершенстве играл роль банкомета, называя ставки и ловко сдавая карты — ни дать, ни взять пижон на пикнике. Здесь были даже Локк и Моррисон, но они только наблюдали и чувствовали себя не слишком уверенно. Среди игроков была и миссис Абигайл Локк, а подлиза Брайант сидел рядом с ней и подсказывал. Д’Израэли играл со снисходительной миной, корча из себя великого человека, который (так уж и быть) снизошел до вульгарного занятия только потому, что это может развлечь низменные умы. С ними еще было с полдюжины старых и молодых гостей, которые деловито записывали свои выигрыши и проигрыши и с удовольствием смеялись над выдумками Бентинка.
Как только Фанни и тетя Селина заняли свои места, какой-то старик с седыми бакенбардами наклонился ко мне.
— Должен вас предупредить, — прошептал он, — что лорд Джон нас буквально выпотрошил — азарт, понимаете ли. — Он взвесил в руке несколько фишек: — Зеленые — по фартингу, голубые — полпенни, а желтые — имейте в виду — по целому пенни!
— А теперь для вас, сэр Майкл! — крикнул Бентинк, тасуя колоду. — Ну, леди, вы готовы? Тогда один за всех и все за счастливчика-победителя!
И он начал сдавать карты игрокам.
Как видите, это была глупая и абсолютно безобидная забава — просто, чтобы весело провести время, — и вместе с тем, самая роковая карточная игра в моей жизни. На первый взгляд вы бы никогда так не подумали — Бентинк мог развеселить любого. Один из игроков, унылого вида юнец лет четырнадцати, которому я бы в свое время с удовольствием дал хорошего пинка под зад, пожаловался, что проигрался дочиста, и Бентинк торжественно вручил ему два пенса. Фанни была само возбуждение; она держала карты так, чтобы я мог их видеть, и то и дело спрашивала, как ей ходить. Это давало мне возможность наклоняться и касаться ее обнаженного плеча, пока я шептал ей на ухо. Сидящая рядом с ней старая тетя Селина шевелила картами, как акула плавниками, — медленно и хищно. Она взяла четыре карты и остановилась на семнадцати очках. Бентинк внимательно наблюдал за ней, его симпатичное лицо было сосредоточенно, а большой палец лежал на следующей карте. Старуха взяла ее, это оказалась тройка. Таким образом, из пяти карт она набрала выигрышную комбинацию. Это вызвало аплодисменты. Бентинк засмеялся и крикнул: «Отличная работа, мадам!» и передал ей выигранные фишки.