— Сюда, наверх! Отлично, парень, только поторопись! — крикнул я ему вслед, пока он карабкался по трапу: — Стреляй ему прямо в спину — из обоих стволов! Он убил Салливана! Он — дьявол! Убей его, мой мальчик!
Наконец-то я мог перевести дыхание. Очередное напоминание о Салливане — единственном человеке, который заботился о Луни, — погибшем от руки Спринга, окончательно свело его сума. Он молнией взбежал по трапу, наполовину высунулся из люка, изрыгая чудовищные проклятия, навел пистолет и с бессвязным криком выстрелил сразу из обоих стволов.
Прежде чем затихло эхо выстрелов, я бросился в надстройку и вверх по главному трапу. Как только моя голова поднялась на уровень палубы, я глянул на корму. Спринг лежал у штурвала; его шляпа откатилась в сторону, а руки судорожно молотили по доскам палубы. Луни бился в руках одного из матросов, крича, что убил дьявола. Салливан валялся лицом в шпигате, а матросы метались в разные стороны. В этот момент новое ядро, выпущенное из погонной пушки брига, пролетело над нашими головами, пронизав грот. Янки подошел совсем близко и подвернул влево, показав выдвинутые пушки правого борта, словно зубы в чудовищной улыбке; сверху послышались тревожные крики, и матросы бросились к фалам, спуская флаг. После того как Спринг был убит, все уже знали, что делать. Я не отставал от них. Подойдя к матросам у релинга, которые все еще держали цепь, я громовым голосом приказал им убрать ее — и быстро! Они повиновались, не медля ни минуты, и когда я приказал им снять кандалы с лодыжек рабынь, исполнили и это, торопясь и отталкивая друг друга. Я протянул руку и, потрепав парочку этих желтых шлюх, успокоил их, сказав, что теперь все будет хорошо, и я лично прослежу за тем, чтобы они не пострадали. Я полагал, что это наилучшим образом поможет и мне самому, так что к тому времени, когда янки подошли к нашему левому борту, я уже начал прокручивать в голове план, который должен был помочь старине Флэши спастись и на этот раз.
Мне не очень нравятся американцы. Они слишком явно демонстрируют свое презрение к англичанам и утверждают, что ничем не уступают нам, но, как я обнаружил, в глубине души с подобострастием относятся к аристократии, так что если вести себя хладнокровно и не слишком высокомерно, то можно произвести на них сильное впечатление. Конечно, я не лорд, но когда захочу, то могу им казаться. Рецепт прост — спокойный, безукоризненно вежливый джентльмен с капелькой нормандской крови — и они становятся совсем ручными, более того, еще и хвастают перед друзьями из Филадельфии своим знакомством с человеком, который вхож к королеве Виктории и при этом остается своим в доску парнем, которого можно запросто хлопнуть по плечу.