— Конь Рани жив. Думаю, я научу тебя с ним управляться, — улыбнулся Стел, видя колебания девушки.
Она прищурилась и посмотрела ему в глаза:
— А еще ты меня научишь своей магии, да?
— Ну, что сам знаю — расскажу. А так — можно тебя и в школу будет пристроить. Ну, так ты согласна?
— При условии.
Он засмеялся:
— Ну, давай, выкладывай свое условие!
— До осени мы остаемся здесь. Ты учишь меня и Дождя. Всему, что знаешь: письму, магии, лЕкарству. Ты же за этим приехал? Да еще мы должны помочь им новую Деревню отстроить, все же это я ее сожгла.
— Идет, — его глаза загорелись: он с детства мечтал учить, поэтому-то и ввязался в эти походы Меча и Света.
Вскоре пришли Ловкий с Лаской и Дождь. На их лицах читалось смешанное чувство освобождения и невосполнимой утраты, впрочем, как и у вех остальных погорельцев, оставшихся без крова. Им понравилась эта идея. Правда, они не знали, что потом Белка уедет. Да им и не нужно было сейчас это знать. Дождь посмотрел на Стела сразу как-то по-другому, и они о чем-то долго возбужденно говорили: один испытывал безумное желание учиться, а второй — учить. Ловкий обещал поговорить с Горлицей о Белке, чтобы ее пустили в деревню.
— Как ты думаешь, она поверила в нашу легенду? — немного взволнованно спросила она брата.
— Думаю, не совсем. Возможно, она даже поняла, что это было правильным выходом, но никогда этого не скажет.
— Насколько это было правильно — судить по весне, — вздохнула Белка.
— Да, зима выдастся суровая, — поддержала ее Ласка.
— Отстроим, успеем, выживем! — ответил им Ловкий.
— Белка, вот Стел меня писать научит, и первой балладой, которую я запишу, будет баллада о девушке, которая спасла нашу Деревню!
— Спалив ее, — закончила за него Белка и добавила серьезным тоном, — Не надо, не говорите никому, они никогда этого мне не простят, и никогда не поймут.
— Зато они будут жить! — заключил Ловкий, обняв сестренку.
День, когда они выехали из Леса на Большой Тракт, был пасмурным. Небо было затянуто красивыми наливными облаками, переливающимися от кипельно-белого до чернильно-фиолетового. Нет, это не были тяжелые грозовые тучи, напротив, это были легкие воздушные облака, подгоняемые веселым осенним ветром.
Стел и Белянка въехали на небольшой холм, на вершине которого девушка остановила своего коня. Она обернулась, увидев огромный Лес, щедро одаренный осенью золотом и пурпуром. Ветер срывал с деревьев целые вихри разноцветных листьев, разнося их по всем направлениям. Здесь, снаружи он выглядел совершенно иначе. Нет, не менее величественно. Просто… по-другому. Бескрайние Степи, туманные Горы, загадочные Города и даже призрачное Море больше не казались ей чем-то нереальным, далеким. Они начинали обретать свою плоть и кровь в ее сознании, переходя из красивых баллад в реальность. Сильный, осенний ветер резко ударил ей в лицо, разметав волосы. Он был на удивление теплым и нежным. Этот порыв принес ей бесконечно родной, ускользающий запах Леса, утоптанных тропинок, осенних листьев, душистых трав и цветов, хвои, быстрой Реки и чего-то еще. На миг ей показалось, что рядом то, что она давно потеряла. Запах старого дупла Ясеня и светлых волос Стрелка в последний раз коснулся ее сознания. Из правого глаза по щеке скатилась одинокая слезинка, которую быстро высушил шальной Ветер. Она попрощалась с Ивой и с Дождем, с Ловким и с Лаской, и даже с Горлицей. А еще с отцом-рыбаком, которого плохо знала, но все равно по-своему любила. Она попрощалась с Домом, Лесом и воспоминаниями. "Я вернусь!" — шепнула тихо-тихо она Ветру, а тот пообещал передать весточку. А еще она мысленно сказала: "Я приду к тебе, как только смогу, я обязательно приду, ты не зря меня ждешь Там. И, знаешь, мы попросимся сюда еще раз! Нас отпустят, вот увидишь! Мы проживем то, что не успели, только верь, только жди. Я ведь успела сказать тебе, что люблю…"