Сумела. Еще бы не суметь! Ее не заметил бы только слепой. Размалеванная ярче хохломы девица, агрессивно покачивая зелено-оранжевым «ирокезом», раздвигала и без того шарахавшихся от нее пассажиров висящей на животе спортивной сумкой. Чтобы убедиться в своих догадках, я искоса глянула на Челнокова и по плотно сжатым губам и нехорошему блеску прищуренных глаз поняла, что попала в точку. То есть в дочку. В этот момент Эля тоже заметила встречающую ее делегацию и уверенным шагом устремилась к нам. По тому, как крепко ее рука сжимала ручку сумки, и другим не столь явным признакам я поняла, что она собирается вести на родной земле активные военные действия за свою независимость. Тоже мне, воительница, а у самой сердце в пятки уходит, едва с отцом глазами встречается! Но свободу, свалившуюся на ее голову в демократичной Великобритании, без боя не отдаст никому.
Неожиданно я вспомнила, как сама возвращалась из Англии после годовой стажировки. Как плясала и пела душа, освобожденная из плена. Как летела домой на белых радостных крыльях, чтобы со всего маху врезаться в хитросплетение колючей проволоки, приготовленной для меня судьбой. Но я слишком любила жизнь, чтобы так просто сдаться, превратившись в экспонат, обозначенный табличкой «Не лезь – убьет». Оставляя кровавые клочья души на жадных стальных колючках, я вырвалась и сломя голову бросилась прочь. А мои белые крылья навсегда остались там, и другим уже не вырасти.
Когда я очнулась, то увидела, что Эля уже стоит рядом и не сводит с меня знакомых зеленых глаз семейства Челноковых. Она радостно улыбается, делая вид, что совсем не замечает испепеляющего отцовского взгляда, и громко восклицает:
– Привет, фазер. Неужели пока меня не было, ты мне новую мазер купил? А она ничего. Даже покрасивее Светки будет.
– Здравствуй, Эля, – Челноков даже бровью не повел, остерегаясь выносить сор из избы в присутствии сотен посторонних, но обнял дочь так крепко, что из груди у нее вырвался полувздох-полустон. А потом как ни в чем не бывало представил меня: – Это Ника – твоя гувернантка. Я решил, что пока ты будешь дома, тебе не помешает присмотр.
– Это что, она меня до туалета провожать будет? – поморщилась изрядно помятая в объятиях дочурка, и только тут я разглядела, что она все-таки не решилась обрить голову вокруг «ирокеза», а лишь собрала волосы в гребень, изведя не меньше тюбика геля.
– Она будет делать то, за что ей платят, – отрезал бизнесмен. И его тон мне совершенно не понравился. Я не товар, который он купил, и сама определю границы своих полномочий. Только господину бизнесмену совсем не обязательно об этом знать.