Он вернулся с полным стаканом. Джон много пил, и ее это нисколько не радовало, ведь ей предстояло провести рядом с ним целую ночь.
— Почему ты не поехала на танцы со мной, не позволила за тобой заехать? — проревел ей на ухо Джордж.
Она пожала плечами и отвернулась, надеясь, что он не будет настаивать на ответе. Стрэнг звонил ей среди недели и приглашал на танцы, но Мэриголд отделалась неубедительными отговорками, не желая назвать истинную причину, в которой не хотела признаться даже себе. Джордж не был Джоном.
Она взглянула на полицейского. Он был симпатичным и добрым, обходился с ней так, словно она сделана из хрупкого стекла, а он не привык к обращению с бьющимися предметами. Хотя она не принадлежала к их числу. Напротив. Она не могла представить, чтобы он вдруг расстегнул блузку и начал бы сосать ее грудь, как сделал Джон.
Ее бросило в дрожь, и она поискала глазами Джона. Тот наблюдал за ней, стоя у края танцплощадки — в одной руке стакан, большой палец другой руки засунут за пояс джинсов.
Не отрывая от Мэриголд взгляда, он поднес стакан к губам и опустошил его. Темный стетсон надвинут до самых бровей, губы сжаты в мрачную линию. Он, казалось, пребывает в ярости. Какой собственник.
У Мэриголд по спине пробежал холодок.
Музыка и люди словно куда-то исчезли. В темном, накуренном помещении Джон опять напомнил ей пирата в своих черных джинсах и черной рубашке с бирюзовыми пятнами узора. В его темных глазах тлел огонь, щетина на впалых щеках придавала ему опасный вид, Мэриголд почти ждала, что он сейчас отшвырнет стакан и направится прямо к ней.
Она споткнулась, Джордж подхватил ее и крепко обнял за плечи.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Его заботливое обхождение, влажные руки, розовое лицо и слишком светлые волосы — все в нем стало раздражать Мэриголд, хотя такая раздражительность была совсем не в ее характере.
Это Джон виноват. Он бесит ее с того самого дня, как она приехала к ним. Вчера его упрямство только подлило масла в огонь, бушующий у нее в груди.
Слава Богу, что сегодня рядом находилась бабушка — и на ярмарке, и на родео, это дало Мэриголд возможность не обращать внимания на Джона. Когда ей присудили первое место за ее соус, бабушка пришла в такое возбуждение, что даже позвонила абуэлите. А сама Мэриголд почему-то совсем не чувствовала той радости, какую следовало бы испытать, получив красную ленточку победителя. Что с ней происходит? Внезапно и бизнес, и будущее перестали волновать ее. Ладно, вернувшись в Калгари, она все поставит на свои места, ведь, сколько она себя помнила, ей всегда хотелось заняться этим делом. Если мечта Джона — ферма, то ее мечта компания по производству соусов.