— Посижу еще немного, — ответил Монти, взглянув на часы. — Послушай, Зак, есть еще одна вещь, о которой я бы хотел с тобой поговорить.
— Что же это?
— Почему ты не скажешь Вестчестеру, кто ты на самом деле?
Зак со стуком поставил бутылку на стол.
— Я уже говорил тебе. Ни за что. — Зак уже два года пытался купить «Грандж», и если бы Вестчестер знал об их прежнем знакомстве, то наверняка не согласился бы продать. — Вестчестер и мой старик не ладили. Я не собираюсь рисковать сделкой…
— С чего ты взял, что он винит тебя за то, что сделал Жан-Пьер? — возразил Монти.
— Хватит, Монти. — Уже от мысли о том, чтобы рассказать все Вестчестеру, Зак начинал нервничать.
— Ладно, я пытался. — Монти вскинул руки. — Это твой выбор.
— Вот именно. Ну что, хочешь еще пива?
— Только одну бутылочку. Потом пойду.
Зак повернулся, чтобы сделать знак официантке, когда что-то зацепило его взгляд в полутемном баре. Он пригляделся.
Другая официантка выставляла напитки на столик, за которым сидела компания парней, и ее светлые волосы блестели в резком неоновом свете. Он прищурился. Этого ведь не может быть, а?
Она вернулась к раздаче с пустым подносом. Ее аппетитное тело было до неприличия обтянуто формой, которую носили официантки в баре.
— Поверить не могу, — пробормотал Зак. Он узнал бы соблазнительное покачивание этих бедер где угодно.
Протискиваясь сквозь толпу у бара, Кейт старалась убедить себя, что все хорошо. Голова ее пульсировала в такт звукам электрической гитары, вырывающимся из динамиков, а пальцы ног горели в туфлях, которые она одолжила на вечер. Девушка выдохлась еще с час назад, и теперь все ее тело настолько оцепенело от усталости, что она уже даже боли не чувствовала.
Она плюхнула поднос на стойку раздачи и прокричала последний заказ Мэтту, бармену. Затем заправила раздражающий локон за ухо и слегка покачнулась. Ухватившись за стойку, выпрямилась и еще раз взглянула на часы. До конца смены еще около часа.
Из груди Кейт вырвался стон. Следующие две недели виделись ей нескончаемым калейдоскопом разлитых напитков, похотливых рук, грязных туалетов и неубранных постелей.
Кейт попыталась отогнать от себя депрессию.
Это просто усталость, потому что она взялась сразу за две работы. Впрочем, ничего страшного. Когда ей было семнадцать и она только-только вышла из-под влияния отца, приходилось вкалывать на трех работах, чтобы держаться на плаву. Она справлялась, и сейчас справится. Нужно только хорошенько выспаться.
Крайняя усталость — единственная причина, по которой образ Зака и его ненасытного тела то и дело вспыхивал у нее в мозгу. Кейт ни капельки не жалела о том, что отвергла его оскорбительное предложение. Она никогда не будет содержанкой у мужчины, каким бы неотразимым он ни был.