Я прижал теплую ладошку к щеке и тихо спросил, разглядывая помрачневшую девушку:
— И я такой же? Зомби с повадками трупоеда?
— Да, Макс. Может быть еще не превратился окончательно, но запах от тебя уже идет… Этот бзик на оружии, привычка постоянно оглядываться по сторонам, готовность упасть на пол и открыть огонь… Даже ты уже отличаешься от нормальных парней, которые водят грузовики, летают на гражданских грузовых шатлах, работают на складах или штабах. Тебя тоже сожрала война… И самое паршивое, что тебя это устраивает. И менять ты ничего не будешь… А жаль.
И прагматичная Эшли подхватила свою сумку, чтобы походкой фотомодели двинуться в домик, где снимала комнату. Обернувшись мне на прощание, она помахала рукой и рассмеялась:
— Но ты не горюй, док! Это лечится! Вы сами так говорите: лечится девятым калибром в лоб, или затылок, как повезет! Но если вдруг надумаешь расти в чинах на авианосце, то можешь позвонить из персональной каюты!
Тем же вечером кто-то из парней видел, как за ней заехал лощеный хлыщ на шикарном автомобиле. Судя по всему, она действительно с пользой провела эти два дня, как свободная спутница мелкопогонного офицера, и обзавелась новыми полезными и перспективными связями. А я остался один, писать вечерами письма и сжигать их в пламене зажигалки…
* * *
Поздно ночью, когда зудящие москиты бились толпами о сетку распахнутого окна, крепкая рука ротного затрясла меня за плечо:
— Подъем, док. Приказ о передислокации, на сборы полчаса…
И посмотрев на то, как я привычно и быстро сгребаюсь с кровати, капитан коротко хохотнул:
— Вижу, вижу старину дока. Похоже, отдых пошел тебе на пользу… А девушки… Думаю, тебе хватит нашей любви, близких тебе друзей, без соплей и болтовни. А кто вздумает тебя обидеть, так его мы полюбим еще сильнее, в циничной извращенной форме… Тебе понравится… Эй, парни, мы ведь любим нашего дока?!
И, гремя сапогами, казарма проревела в ответ:
— Да, капитан! Так точно, капитан! Мы любим нашу медицину, чтоб ее!!!
— Ур-р-роды, — только и смог ответить я, вешая штурмовую винтовку на плечо. А в чернильной темноте уже ревели двигатели транспортников. И нас ждала война. Которая тоже любила всех и каждого, щедро одаривая своими подарками: психозами, увечьями или смертью. Вот такая была у нас любовь…