— Известно ли вам дело Клеточникова, чиновника тайной полиции? Нет? Событие, правда, давнее и на публику не выносившееся, но еще более невероятное, чем пресс-атташе, работающий на революцию. Во времена разгула террора — еще того, народовольческого, — служил в секретной экспедиции Третьего отделения тихий и скромный очкарик. Исполнительный, непьющий, сметливый. Начальство на него нарадоваться не могло. Неплохую карьеру сделал, был в курсе всех тайн. И вдруг, совершенно случайно, выяснилось, что он агент террористов и помогал им охотиться на Царя-Освободителя. Идейный господин. После, в каземате, уморил себя голодовкой.
— Что-то непохож Сусалин на человека, который может уморить себя голодовкой, — усомнился Алексей. — Производит впечатление обычного газетного писаки, из идей — только собственная польза. Если завтра произойдет революция, будет разоблачать царизм.
— Типун вам на язык — «революция». — Полковник даже перекрестился, будто при поминании диавола. — А если Сусалин так ловко умеет притворяться, тем он опасней. Почему вы возражаете против его ареста?
Они уже поднялись с перрона в тамбур, но внутрь пока не входили.
— Необходимо выявить связи. Что если он не один? Может быть, Сусалин в контакте еще с кем-то в ОЖО или в Ставке. Вдруг здесь целый куст? Как же можно обрывать одну ветку?
Мимо просеменил камер-лакей с подносом, и полковник перешел на горячий шепот:
— Если Сусалин революционер — то фанатик. Они своей жизни не жалеют. А коли он на государя с ножом накинется?
Романов хладнокровно дернул плечом:
— Маловероятно. Если до сих пор не кинулся, значит, у них расчет на что-то другое.
— Маловероятно!? — взрычал Назимов. — Какое может быть «маловероятно», если речь идет об опасности для государя?!
Лакей неплотно закрыл за собой дверь в коридор, и поручик приложил палец к губам:
— Тссс! Услышит.
Сусалин был у себя — машинка стучала, как бешеная.
— Пройдем мимо. Посмотрим.
С рассеянным видом офицеры проследовали по коридору. Романов скосил глаза. Сусалин в порыве вдохновения рванул каретку, выдернул готовый лист и впился в него глазами. Поцеловал бумагу, отложил.
Убедительно актерствует, ничего не скажешь.
В коридоре возился электромонтер — проверял потолочные провода.
«Ну что?» — взглядом спросил у него полковник. «Электромонтер» пошевелил растопыренными пальцами и помотал головой. Это означало: «Объект все время печатал, из купе не отлучался».
— Сядем у меня, — сказал помощнику Назимов. — Продолжим разговор. Ясности нет…
— Слушаюсь. Только шинель повешу.
Алексей открыл ключом свое купе — да и застыл.