— Почему, Лора… — старая женщина выглядела обиженной. — Бак, почему она так говорит? О чем она говорит? Конечно же, она Лора. Любой, кто ее знал, скажет то же самое. Спаси тебя небо, девочка, я же сама растила тебя, как свою собственную дочь, так же, как Трину. Как ты можешь стоять тут и говорить мне, что незнакома с нами? Как ты можешь быть такой жестокой?
Женщина снова было двинулась к ней, и Карли отпрянула назад. Теперь ей больше некуда было отступить: она попала в угол между стенкой кабины и окном, старая женщина жалобно причитала, и все вокруг уставились на нее, в том числе молодая женщина, стоящая на пороге; по злобе, сквозившей в ее пристальном взгляде, Карли сумела догадаться, кто это.
Трина, подумала она оцепенело. Это была Трина. Если отношение к известию об исчезновении и появлению Лоры могло быть разным, то чувства Трины к ней были ясны. Она ненавидела Лору.
— Пожалуйста, пойдем домой, Лора, — уговаривала ее старая женщина. — Пойдем домой, все пройдет. Все будет хорошо, я обещаю, мы все сделаем. Пожалуйста, Лора…
— Бога ради, шериф, скажите ей! — сказала Карли. — Скажите ей, что я не Лора! Скажите им всем!
Какое-то движение послышалось позади нее, и Бак вскочил на ноги.
— Морин, успокойтесь, держите себя в руках. Трина!
Молодая женщина торопливо подошла и проводила всхлипывающую Морин к соседнему столику, бросая на Карли взгляды, полные ненависти.
Охваченная чувством негодования и обиды, Карли удивилась, когда Логан схватил ее руку мертвой хваткой и потащил к выходу. Карли пыталась освободиться, но разгневанный шериф был сильнее ее.
Он не отпускал ее, пока они не оказались одни в ее комнате, и он стал у туалетного столика, закрывая собой выход.
— У тебя есть десять секунд, — сказал он сквозь зубы, — дать приемлемое объяснение. Сколько это может продолжаться, черт возьми, Лора?
Это было для нее слишком. Боль, слабость, злость, крушение планов. Все это было невыносимо, и Карли упала в обморок.
Перевернувшись на бок, Карли уютно устроилась под одеялом с еще закрытыми глазами и довольной улыбкой. Сегодня утром она чувствовала себя хорошо за исключением неприятной пустоты в желудке. Даже лучше, чем просто хорошо. Она чувствовала, что могла бы проделать пятисотмильную поездку отсюда, из захолустного городка штата Монтана домой, до Сиэтла, и у нее хватило бы сил еще распаковаться, постирать, сходить в магазин и, может быть, после всего этого даже пробежать несколько миль.
К сожалению, минутой позже Карли заметила стоящего у кровати и наблюдающего за ней шерифа. Ночь, проведенная в кресле-качалке, не улучшила настроение Логана, а оно и до этого было не блестящим. Он смотрел на нее хмурым взглядом, который, вероятно, мог привести в замешательство людей, более храбрых, чем Карли. Этим хмурым взглядом и выросшей за ночь щетиной, которая затеняла его лицо, он напоминал какого-то демона из преисподней. Персональный демон, посланный, чтобы сделать ее пребывание в Монтане невыносимым; отвратительно привлекательный демон, добавила Карли. Ей хотелось знать, на что это похоже: чувствовать вокруг себя мужские руки, прикосновения этих рук, больших и сильных, как у шерифа, разделить с ним что-то особенное, нечто важное… Карли резко оборвала свои мысли, как она всегда делала, когда думала о прошлом, которое потеряла: воспоминания, личность, жизнь, которые несчастный случай отобрал у нее три года назад. Карли вернулась к более насущным вопросам. Как она попала в постель? Ее воспоминания о прошлой ночи обрывались на сердитом, безжалостном требовании шерифа ее объяснений. Она упала в обморок? И шерифу осталось только положить ее в постель?